Динамичное развитие современного общественного пространства требует некоторой переоценки и переосмысления теоретических конструкций, объясняющих функционирование общества. Есть потребность и в трансформации теорий возраста.

В философском контексте проблема возраста рассматривалась еще в античности, однако интерес к ней актуализировался в последние десятилетия из-за изменения парадигм развития российского общества и появления новых онтологических тенденций в мире. При этом потребность в философском осмыслении возрастных проблем уже давно ощущалась в психологии, особенно когда речь шла об описании качественных особенностей зрелого, пожилого и старческого возрастов. Без онтологической составляющей трудно прогнозировать продуктивные пути и способы реализации личности в указанных периодах.

Рецензируемая монография является одной из работ, в которой делается попытка содержательной разработки философской концепции возраста. Это, безусловно, важный и необходимый шаг в решении онтологических проблем не только современной науки, но общественной жизни. Смыслообразование, поиск сущностных координат в динамично меняющемся мире позволяют личности осознанно решать задачи оценки качества жизни, нахождения приемлемых форм удовлетворенности жизнедеятельностью и, исходя из этого, грамотно строить свое будущее.

Монография представляет собой объемный труд, в котором освещены вопросы истории становления философских теорий возраста и представлено авторское видение онтологической составляющей конкретных возрастов.

С.А. Лишаевым собран и проанализирован солидный материал по истории развития учения о возрасте в античной философии, в христианской традиции. Между тем, на наш взгляд, автор достиг бы более существенных результатов в построении теории и методологии современной философии возраста, если бы изначально выстраивал свой концепт как философскую основу уже имеющихся психологических периодизаций развития личности.

В силу этого одним из спорных решений является практически полный отказ автора от изучения и анализа достижений смежных наук, занимающихся исследованием возраста. Нельзя согласиться с С.А. Лишаевым в том, что «не имеет смысла говорить о философии возраста и при этом воспроизводить психологические или социологические подходы к исследованию этой темы. Для конституирования философской аналитики возраста необходим соответствующий ее задачам концептуальный горизонт» (с. 19). Мы, напротив, разделяем традиции исследований философии возраста в русле междисциплинарного подхода, поскольку он одновременно обогащает и философию, и психологию [Gilleard, 2022].

Безусловно, чтобы оценить разработанность и научную ценность категории возраста в философии, надо сравнить ее с аналогичными продуктами смежных наук. Возраст — категория междисциплинарная и, несмотря на то что каждая наука рассматривает проблемы возраста в ракурсе своего предмета, нельзя построить непротиворечивую научную модель возраста в рамках одной науки, без учета достижений иных наук.

Наиболее развернуто и структурировано понятие «возраст» представлено в психологии, биологии и социологии. Это соответствует категориям психологического, биологического и социального возрастов. При этом возраст в психологии, биологии и философии — это период или этап развития человека, характеризующийся своими качественными особенностями, отражающими специфику предмета конкретной науки. В этом смысле оправдано, что С.А. Лишаев формулирует специальный предмет для философии возраста, обозначив его как «различные формы отношения человека к сущности на разных стадиях его персонального хронопоэзиса» (с. 16). Однако уже к определению предмета философии возраста, данному С.А. Лишаевым, возникают вопросы. Для его характеристики автор использует специальный термин «хронопоэзис», заимствованный у А.К. Секацкого, однако не разъясняет, почему именно он является ключевым для философии возраста. Представляется, что использование данного термина приводит автора к размыванию смыслов понятий «философия возраста», «философия времени» и «поэтика времени», что явно прослеживается в разных местах по тексту монографии.

В качестве методологии исследования автор заявляет герменевтический подход. На самом деле он реализуется формально, поскольку, как отмечает и сам автор, «философия возраста в координатах герменевтической феноменологии» (с. 20) должна отражать чей-то возрастной опыт. Герменевтика оправдана, когда она опирается на широкий эмпирический материал, на факты, которые объясняет. При этом неважно, будет ли это собственноручно собранный контент или анализ данных, полученных другими исследователями. Стоит отметить, что фактического материала в рецензируемом труде практически нет. Автор и сам сознает ограниченность своего теоретического конструкта, когда в качестве пояснения прибегает к примерам из социальных сетей (с. 115). Однако тем самым автор переходит на уровень житейского сознания при объяснении фактов, уходя с поля научной материи, поскольку очевидно, что социальные сети не самый лучший источник научного знания. В этой связи вполне естественным было бы использование материалов наблюдений, биографических, этнографических и экспериментальных данных по проблемам возраста, накопленных в психологии, этнографии, социологии и даже философии [MacLeod, Arabatzis, 2007]. Эти материалы можно было бы раскрыть в онтологическом ракурсе. В противном случае получается, что автор делает выводы, не основанные на фактах, создавая умозрительные конструкты.

К сожалению, выдвигаемые С.А. Лишаевым тезисы не подтверждены эмпирическими данными довольно часто. Так, например, непонятно, на чем основан такой вывод: «Переход от одного проекта зрелой жизни к другому не мешает тому, что в зрелой версии зрелости могут быть собственные периоды восхождения и удержания. Могут, но далеко не всегда есть» (с. 258). По-видимому, автор исходит здесь из своего личного житейского опыта, но не раскрывает содержание этого опыта, чтобы он был доступен и другим для сторонней оценки. Подобных житейских рассуждений, не подтвержденных хоть какой-то эмпирией, в книге немало. Часть текста в соответствии с таким подходом превращается в простое морализаторство: «Взрослые дети плохо реагируют на отжившие формы родительской опеки. Прежние привычки надо оставить … И не всем родителям это удается» (с. 254).

Между тем эмпирически обоснованная, общепризнанная в отечественной возрастной психологии концепция об этапах развития личности в онтогенезе Д.Б. Эльконина, основанная на культурно-исторической теории Л.С. Выготского, выглядит более онтологично, чем предлагаемый С.А. Лишаевым вариант. Концепция Д.Б. Эльконина строго структурирована, в ней не просто описаны периоды развития человека в онтогенезе, а обоснованы условия и механизмы функционирования личности как на каждом возрастном этапе, так и при переходе на следующий этап. «Кто я»? «Зачем я?» — эти онтологически важные для развития личности на разных этапах онтогенеза вопросы возникают в кризисные периоды жизни и ответы на них, по Д.Б. Эльконину, определяют перспективы развития личности [Эльконин, 1989]. Примерно такой же перечень вопросов о сущностно-смысловых сторонах жизни формулирует С.А. Лишаев: «Кто я?», «Зачем я?», «Какой я?» (с. 13), однако содержательно эту линию анализа не развивает.

Еще онтологически более четко выстроена признанная мировым психологическим сообществом возрастная концепция Эрика Эриксона, в основе которой лежит огромный фактический материал, собранный указанным ученым в течение всей своей жизни. Он показывает негативную и позитивную траектории развития личности в онтогенезе и выделяет условия, при которых доминирует тот или иной сценарий жизни [Эриксон, 2019]. Полагаем, что критический анализ данной концепции мог бы стать основой для презентации собственных идей автора монографии в плане обоснования схемы философской составляющей возрастной периодизации становления и развития личности.

С.А. Лишаев отмечает, что философия возраста находится в ее первоначальном состоянии (с. 22). Конечно, этим можно объяснить отсутствие ясных критериев выделения онтологических возрастов, показателей перехода от возраста к возрасту. Отсюда и вытекает нечеткость представлений о фазах конкретных возрастов. К примеру: «Старость может состоять из одного периода, а может из — двух, или даже трех» (с. 496). Такая неопределенность в выражении позиции свидетельствует о схематичности представлений автора о проблематике периодизации в старческом возрасте. Практически осталась без внимания проблема нормы и отклонений от нее в онтологическом развитии личности на разных стадиях ее развития в онтогенезе.

Непроработанность основных идей философии возраста проявляется и в том, что автор не различает двух принципиально разных процессов. Речь идет об общих закономерностях возрастного становления и развития любой личности и об индивидуальном жизненном пути конкретной личности. Так, по мнению С.А. Лишаева, встреча с неким «Другим», которая может стать (а может и не стать) поворотным моментом всей жизни, — это, очевидно, проблематика индивидуального пути каждой личности. Но сам автор полагает, что это особый «профиль возраста» вообще (с. 499).

Схема периодизации развития личности, предложенная автором, отличается от известной схемы периодизации Д.Б. Эльконина, но автор не разъясняет, почему этапы становления личности, описанные в психологии, должны быть скорректированы. С точки зрения С.А. Лишаева, периодизация онтологического развития в детстве выглядит так: младенчество (до 12–18 месяцев), ясельное детство (1–1,5 до 2–2,5 лет), игровое детство (от 2,5–3,5 до 7 лет), отрочество (от 7 до 12–13 лет). Критерий выделения периодов детства, предлагаемый С.А. Лишаевым, очень субъективен — «убеждение автора» (с. 108). Ввиду этого становится непонятно, на чем основано такое убеждение, и вызывает удивление то, что автор относит отрочество к периоду детства, хотя традиционно считается, что отрочество идет вслед за детством.

Вместе с тем, несмотря на некоторые пробелы и недоработки, можно отразить главное достоинство книги — автор практически одним из первых сформулировал проблему выделения и обоснования возрастных периодов в философском контексте, и уже сама постановка проблемы в таком звучании заслуживает внимания и уважения. Книга в этом плане может послужить источником нестандартных идей по развитию философии и психологии возраста, разработке психологических форм и философских формул помощи людям при поиске позитивных сценариев в разных периодах жизни и коррекции негативных.