Везде
Концепт «естественное право» в дворянском дискурсе эпохи Просвещения
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Концепт «естественное право» в дворянском дискурсе эпохи Просвещения
Аннотация
Код статьи
S023620070012395-1-1
DOI
10.31857/S023620070012395-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Артемьева Татьяна Владимировна 
ORCID: 0000-0002-6029-2645
Аффилиация: Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена
Адрес: Российская Федерация, Санкт-Петербург
Номер
Том 31 Выпуск №5
Страницы
146-166
Аннотация

Политико-правовая теория российского Просвещения в последние годы стала объектом пристального исследования. Этому посвящены работы не только историков философии, но и исследователей интеллектуальной истории. Тема актуализирована стремлением понять традиции отечественной социальной мысли и проследить за тем, как рефлексия по поводу общественных преобразований отражалась в логике текстов и контекстов. Исследование в значительной степени базируется на истории идей и истории концептов. В данной статье рассматривается естественное право как один из центральных концептов социальной философии и политической теории эпохи Просвещения. Юснатуральная теория лежала в основе многих построений социальной и политической философии, а также теоретического обоснования важных государственных документов. Внимание акцентируется на исторических особенностях употребления понятий «естественное право», «естественный закон», «естественный человек», а также «естественное», «натуральное» применительно к неполитическим сферам. Исследование проводилось прежде всего на основании анализа дворянского дискурса. Это уточнение предполагает сосуществование нескольких видов взаимопересекающихся, но не совпадающих дискурсов, относящихся к разным интеллектуальным сообществам: церковному, академическому и дворянскому. Дворянство принадлежало к правящей элите, поэтому имело возможность транслировать идеи своих идеологов в официальные документы, а также через государственные институты в образовательные структуры. На примере судьбы сочинения преподавателя Царскосельского лицея А.П. Куницына «Право естественное» показывается, как радикализация понятия «естественное право» привела к вымыванию его из академической практики за счет административных запретов. Также рассматриваются рецепции естественно-правовой теории в процессе воспитания и образования, значение как институциональной передачи знаний (через образовательные институты), так и внеинституциональной (через социальные практики, характерные для дворянства: интеллектуальное чтение, систему домашнего образования, образовательные путешествия, салоны и пр.).

Ключевые слова
естественное право, естественный закон, естественный человек, Россия, эпоха Просвещения, дворянство
Источник финансирования
Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований; проект № 20-011-00175.
Классификатор
Получено
09.12.2020
Дата публикации
09.12.2020
Всего подписок
16
Всего просмотров
1768
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2020 год
Преимущества сервисов
4224 руб. / 84.0 SU
1 Политико-правовая теория российского Просвещения в последние годы стала объектом пристального исследования. Данной теме посвящены работы не только историков философии: В.К. Кантора, М.С. Киселевой, И.И. Евлампиева, М.И. Микешина, — но и исследователей интеллектуальной истории: К.Д. Бугрова, С. Виттакер, М.А. Киселева, А.Б. Каменского, Е.Н. Марасиновой, Н.Ю. Плавинской, С.В. Польского, О.В. Хархордина, Р. Уортмана и др. [см., напр.:27].
2 Тема актуализирована стремлением понять традиции отечественной социальной мысли и проследить за тем, как рефлексия по поводу общественных преобразований отражалась в логике текстов и контекстов. Исследование в значительной степени базируется на истории идей, а также истории концептов (англ. History of concepts; нем. Begriffsgeschichte), которая занимается исторической семантикой терминов и понятий.
3 В статье рассматривается один из центральных концептов социальной философии и политической теории эпохи Просвещения. Концепт «естественное право» и понятие «естественное» были важной частью политико-правового дискурса и неоднократно использовались как в теоретических сочинениях, так и в государственных документах. Необходимым дополнением изучения исторических особенностей использования понятий социальной философии являются не только исторические особенности содержания понятия, но и традиции использования его определенной средой, в которой формировался политико-правовой дискурс.
4 В России XVIII века существовало одновременно несколько интеллектуальных сообществ, отличающихся образом жизни, отношением к правящей элите, способом участия в международной интеллектуальной коммуникации, образовательными институтами. Это традиционное для допетровского времени церковное интеллектуальное сообщество, состоящее из преподавателей Киево-Могилянской и Славяно-греко-латинской академии, а также высших церковных иерархов, академическое сообщество, сформировавшееся после открытия Санкт-Петербургской академии наук с Академическим университетом (1724), а также Московским университетом (1755), и дворянское сообщество [подробнее см.: 7, с. 43–49]. Так как именно дворянство составляло политическую элиту государства, оно и в воспитании, и в образовании отражало систему государственных ценностей (или формировало их) и было в большой степени политизировано и ориентировано на обсуждение социальных проблем. В контексте данной темы указанное обстоятельство делает изучение дворянского мировоззрения особенно важным, хотя не означает, что теория естественного права не изучалась другими интеллектуальными сообществами. Исследование дворянского дискурса обладает определенной спецификой, поскольку предполагает анализ достаточно широкого круга источников, в том числе государственных документов, личной и деловой переписки, мемуарных, эпистолярных и художественных памятников и выявления их философских смыслов, а также общеупотребительных смыслов понятий, зафиксированных в словарной литературе.
5 В XVIII веке дворяне, за редким исключением, не получали систематического университетского образования, они учились дома, позже часть из них приобретала знания в специализированных учебных заведениях и военных училищах. Правда, дворяне охотно посещали публичные лекции, которые читались учеными Академии наук и Московского университета, а также могли брать частные уроки у отдельных профессоров. Например, они посещали приватный курс профессора Московского университета Ф.Г. Дильтея, посвященный изложению основ естественного права [8, с. 136].
6 Естественное право изучалось высшей аристократией и могло входить в программы, по которым учились будущие наследники престола. Так, воспитатель великих князей Ф.Ц. Лагарп планировал изучать его с внуками Екатерины II Александром (будущим императором Александром I) и Константином. Он пишет в отчете о воспитании великих князей Александра и Константина: «Лишь только покончим мы с последним курсом всеобщей грамматики, перейдем с ним1 к логике и метафизике, которые сводятся к небольшому числу принципов несомнительных и полезных истин, после чего займемся изложением принципов естественного права в соответствии с кратким изложением, которое по сему случаю изготовляется. Если времени достанет, последует затем краткий курс права, а завершится все это чтением хорошей истории философии и обзором наиболее известных кодексов законов» [4, с. 149]. Намерения воспитателя были серьезны и основательны. А.Ю. Андреев, опубликовавший отчет Лагарпа, отмечает, что «многочисленные разработки Лагарпа к преподаванию последних из названных курсов сохранились среди его личных бумаг» [там же, с. 143]. Правда, довести до конца свою образовательную программу Лагарп не смог из-за того, что Екатерина сократила образовательный курс молодого наследника в связи с его женитьбой.
1. Речь идет о великом князе Александре. — Т.А.
7 Богатые и знатные дворяне завершали образование традиционным для детей европейской аристократии образом — отправлялись в так называемый «гран-тур» (фр. «Grand Tour»), который для российских дворян включал и Германию, где они иногда могли слушать лекции в университетах [3]. Популярность среди дворянства немецкие университеты приобрели в первой половине XIX века, хотя некоторые представители дворянской молодежи имели возможность завершить образование в европейских университетах и ранее. Скажем, в 1765–1767 годах в Лейпцигский университет были отправлены 12 молодых дворян, среди которых был А.Н. Радищев [там же, с. 43]. Представители аристократических фамилий обучались главным образом в Страсбургском, Лейденском, Геттингенском, Эрлангенском, Кенигсбергском и Тюбингенском университетах [там же, с. 47]. В этих университетах они изучали в том числе философские дисциплины, среди которых было естественное право. Одно из наиболее ранних упоминаний изучения естественного права можно найти в книге А.Ю. Андреева, который приводит письмо А. Головина — сына адмирала И.М. Головина, — написанное им в 1717 году из университета Галле о том, что он изучал «две части философии, логику, мораль, философиам экспериментале, гисториам универсалис», а также «юсь натуре, европских республик знание, третью часть философии метафизику» [там же, с. 124–125]. В любом случае университетское образование дворян или было связано с государственным заказом, или становилось частью «гран-тур», когда мог прослушиваться не полный курс обучения, а только его часть. Таким образом, дворянские мыслители не были изолированы от влияния академической науки.
8 Начальные знания в области естественного права молодые дворяне получали от своих учителей, которые, в свою очередь, могли придерживаться разных традиций в его изложении — как континентальной, рационалистической, так и британской, осмысливающей отношения между государством и обществом в контексте социальных практик. Поэтому идеи Г. Гроция, С. Пуфендорфа, X. Томазия, Б. Спинозы, Г.В. Лейбница, X. Вольфа, а также Т. Гоббса, Дж. Локка, Э.К. Шефтсбери, Ж.-Ж. Руссо могли иметь равное значение для молодого дворянина, и зависели от теоретических ориентаций его ментора. Тем не менее ориентация на британских мыслителей, как правило, была характерна для достаточно узкой аристократической среды. В этом смысле показательна позиция И.М. Муравьева-Апостола, известного приверженца британской, в частности шотландской, философии, который, однако, на правах сенатора и члена Главного правления училищ рекомендовал изучать в российских университетах вольфианство, а не современные философские теории [22, с. 79].
9 Идеи естественного права черпались также из литературы. Круг чтения молодого человека включал в себя ряд как научных, так и беллетризованных изложений различных аспектов естественного права. Популярными в дворянской среде авторами были Вольтер, Ш. Монтескье, Ж.-Ж. Руссо, Л.-А. Караччиоли, Г.В. Рабенер, Х.Ф. Геллерт, Ж.Ф. Мармонтель, Л. де Жокур и др. Репутацию важного автора снискал Л. Хольберг (Гольберг), о чем свидетельствует хотя бы то, что только в XVIII веке вышло 17 изданий его сочинений, не считая журнальных публикаций. Наиболее читаемыми были его исторические сочинения, басни, комедии и, конечно, «Подземное путешествие» [39]. Многочисленные переводы на русский язык, а также переиздания сочинений Хольберга опровергают существующее мнение, что этот автор был известен главным образом в северных странах [41, p. ix]. Дворянские библиотечные собрания содержали значительное количество сочинений, посвященных различным аспектам естественного права [16, с. 161–176].
10 В меньшей степени для системы дворянского образования было характерно изучение теоретиков естественного права, таких, например, как С. Пуфендорф, Ю. Липсий, Г. Гроций, Т. Гоббс, Дж. Локк, У. Блэкстон, И.Г.Г. фон Юсти, в форме научных трактатов, хотя некоторые из них были изданы и переведены на русский язык. Впрочем, интеллектуальное дворянское сообщество было достаточно узким, поэтому ряд изданий могли довольно успешно распространяться в рукописях, как, например, сочинения Ю. Липсия2. К.Д. Бугров справедливо полагает, что это происходило из-за «относительно низкой популярности жанра юридического трактата, по крайней мере, в публичной сфере» [8, с. 17]. По нашему мнению, низкая популярность трактата по сравнению, скажем, с литературным или историческим произведением объяснялась преимущественно неакадемическим характером дворянского образования и тем, что значительная часть философско-политических идей распространялась через иные каналы, нежели это происходило в академической сфере, а именно: через литературу, дружескую и родственную переписку, личное общение. Агентом интеллектуальной коммуникации в этой среде был не университетский профессор, а образованный дворянин, который применял полученные знания не в теоретизировании и преподавании, а в практике политической и правовой деятельности или, по крайней мере, в социально-политическом проектировании.
2. О сочинениях Ю. Липсия в контексте российской политической борьбы см. [25].
11 В 1760–1770-е годы в России в соответствии с просветительскими принципами эпохи были проведены масштабные реформы образования. Были организованы или преобразованы закрытые дворянские школы: Императорское воспитательное общество благородных девиц (Смольный институт) и Сухопутный шляхетный корпус в Петербурге, Екатерининское училище в Москве, Пажеский корпус в Петербурге и др. В программы этих учебных заведений входило изучение естественного права в составе курса философии или специального курса, изучающего различные виды права. Кроме того, идеи естественного права были заложены в основание прогрессивных педагогических теорий, которые провозглашались и закреплялись как в уставах указанных учебных заведений, так и в практике обучения и воспитания в частных пансионах.
12 Преподаватели учебных заведений могли не только излагать своим воспитанникам основы естественного права, но и были авторами сочинений, в которых осмысливали его принципы, как, например, Я.П. Козельский, который в 1763 году преподавал механику в Артиллерийском и инженерном шляхетном кадетском корпусе. В своем трактате «Философические предложения» (1768) он уделяет значительное внимание как самому концепту «естественное/натуральное», так и непосредственно естественному праву. При этом область естественного права Козельский относит к области юриспруденции, а не политики: «Практическую философию вместо разделения ее на человеческие дела, натуральный закон, натуральное право, этику и политику разделил я по благопристойности, как кажется мне, на юриспруденцию, как содержащую в себе все права и праведные законы и дела, и на политику» [18, с. 147]. В своей более поздней работе «Рассуждения двух индийцев Калана и Ибрагима о человеческом познании» (1788) он подтверждает свое мнение: «…натуральное право, натуральный закон, дела человеческие и этика есть та же юриспруденция, да только что философы положили натуральное право и натуральный закон в своем умствовании вовсе несправедливо, а надобно искать натурального права закона не в голове их, а в кафрах и готтентотах» [17]. Козельский прямо утверждает, что в своем понимании естественного права он следует за Ж.-Ж. Руссо и в данном случае рассматривает естественное право не как умозрительную конструкцию, а как реальную практику право-политического опыта, характерную для первобытных народов.
13 Интересно, что Я.П. Козельский разделял смыслы понятий «естество» и «натура», хотя и видел в них прежде всего стилевые особенности, характерные для разных контекстов [там же]. Далеко не все авторы отмечали подобную разницу. Можно предположить, что понятия «естественный» и «натуральный» в большинстве случаев могли рассматриваться как метафоры, хотя «натуральный» появляется в широком обиходе несколько позже, его нет в Словаре Академии Российской [34], однако можно найти в словарях иностранных языков [см., напр.: 26, с. 399]. Данное слово имеется также в «Новом словотолкователе» Н.М. Яновского [40, стб. 926–929]. В сочетании со словом «право» использовались как понятие «естественное право»3, так и понятие «натуральное право»4. На наш взгляд, гораздо важнее система оппозиций, в которой могло применяться понятие «естественный/натуральный», ибо в одном контексте оно противостоит «искусственному», то есть сотворенному руками человека, а в другом — «божественному», то есть сверхъестественному.
3. У А.Н. Радищева читаем: «Кажется, что понятие о праве возродилося в общественном положении человека. Ибо право, содержа в себе только возможность к деянию, не может в естественном положении быть ощутительно, ибо возможность к деянию чувствуема бывает тогда только, когда есть к тому достаточныя силы. Следовательно, и право естественное в естественном положении существует только по обстоятельствам действия и недействия. В общественном же положении естественное право заключает в себе всю возможность деяния и есть неограниченно» [31, с. 47].

4. Я.П. Козельский писал: «Правость, уноровленную в рассуждении человеческой натуры и по мере слабости ее называю я натуральным правом (ius naturae); например, чтоб человеку разделять время своей жизни смотря по своей натуре, то есть по своим силам, на пищу, безвинную забаву и отдохновение есть натуральное право» [18, с. 189].
14 Так, Н.М. Яновский, ссылаясь на Ж.-Л. Буффона, пишет о том, что Натура «есть частица только силы Божеской; она также есть причина и действие, состояние и существо, намерение и творение: весьма различная от искусства человеческого, коего произведения суть творения мертвые» [там же, стб. 927], а также «натура есть сама творение вечноживущее, творец беспрерывно действующий, умеющей употребить все кстати и, не приводя себя в истощение: время, пространство и материя суть ее средства, вселенная предмет ее, движение и жизнь цель ее» [там же]. В определенном смысле писатель отождествляет Натуру (Природу) и Бога. В других текстах, напротив, очевидно противопоставление, например: «Закон, как естественный, так и Божественный, повелевает всячески сохранять свою жизнь, яко первый и превосходный дар Божий» [20, с. 6]. В.К. Тредиаковский же отмечает: «Из сего происходит необходимость человеком в ходатае и что един естественный закон не доволен есть к нашему спасению, но надобен необходимо откровенный» [37, с. 304]. Таким образом он противопоставляет «естественный», то есть человеческий, закон «откровенному», то есть божественному.
15 В предисловии к своему переводу «Разговора о множестве миров» Б. Фонтенеля [38] А.Д. Кантемир пытается передать систему западноевропейской (в данном случае франкофонной) философской лексики на русском языке, используя понятия «естественный/ преестественный». Он пишет: «Физика, или Естественница, учит познавать причину и обстоятельства всех естественных действ и вещей. Метафизика, или Преестественница дает нам знание сущего в обществе5, но сущих бесплотных, каковы суть душа, дух и Бог» [14, б.с.].
5. Здесь имеется в виду общество вообще. — Т.А.
16 В системе академических дисциплин числились: «натуральная/естественная история» [11] (естествознание), «естественная/натуральная философия» [10] (физика), «естественная история человека» [9] (физиология). Само понятие «естественное/натуральное» не имело четко выраженной социальной детерминации и встречалось в дискурсах как дворянском, так и академическом и церковном. Однако в контекстах названных дискурсов оно приобретало определенные коннотации, связанные с целями и задачами, которые стояли перед этими интеллектуальными группами.
17 В дворянском политическом дискурсе «естественное» понимается прежде всего как природное, созданное Богом и лежащее в основе законодательства, хотя и не совпадающее с ним. Так, в «Наказе» Екатерины II — и во французском оригинале, и в русском переводе —присутствует именно этот смысл: «Правило сие общее: воспитывать детей своих есть обязательство права естественного, а давать им свое наследие есть учреждение права гражданского или государственного» [24, с. 440].
18 Словарь Академии Российской фиксировал двузначность центрального понятия «естество», которое рассматривалось как божественный порядок творения и самотождественность вещей, то есть понятие включало определения: «1) Природа, всех вещей порядок, чин, устав, распространенной во всей твари… 2) Свойство каждой вещи, собственно принадлежащее, коим одна от другой отличается» [33]. «Естественное» может отождествляться с «божественным», а может и противопоставляться ему — разумеется, в рамках деистической модели мира. Оба представления могли быть рассмотрены одним и тем же автором, в пределах одного и того же текста. А.П. Сумароков в «Основаниях любомудрия» замечает: «Но где бы тогда была премудрость Вышняго, когда бы толико не порядочно естество устроено было?.. А чудеса… являются не разрушением естественнаго порядка; но теми же естественными законами» [35, с. 35], — но при этом оговаривается: «…я пишу не об откровении; но метафизичествую естественно» [там же, с. 36].
19 Практически все российские мыслители XVIII века отрицали механицизм и не рассматривали его в качестве объяснительной модели мира. «Сожалительно только о том, что и в нынешние просвещеннейшие времени толико ж слепотствующие находятся умы людей, кои бытие разумной души совсем уничтожают и человека не на что иное быть не основательно утверждают, как самую настоящую махину и такую, в которой якобы посредством жизненных духов действует одно токмо порядочное расположение орудий телесных, оказывая согласное друг другу соответствие» [5, с. 89], — пишет Д.С. Аничков. Размышления о том, что принципы философского познания, а также социальной и моральной теории не должны противоречить принципам христианства, — важная тема отечественной философской мысли, обращавшейся за подтверждениям о единстве философско-эпистемологического, право-политического и богословского подходов к классикам теории естественного права, которые спровоцировали довольно активную популяризацию идей одного из представителей «нового естественного права» — С. Пуфендорфа, перевода и изучения его сочинений [29].
20 Исследования специфики понятия «естественный/натуральный» в контексте подходов исторической семантики и истории понятий показывает, что в российском дискурсе его использование было неоднозначным. «Водоразделом» стало распространение педагогических и философских идей Дж. Локка, рассматривавшего «естественное состояние» в контексте новой эпистемологической парадигмы, отказывавшейся не только от картезианской теории врожденных идей, но и от представлений о «естественном характере» социального неравенства, его политической теории, которая впоследствии была радикализирована в сочинениях Ж.-Ж. Руссо. Аристократические круги России использовали педагогические идеи Локка как в теоретическом осмыслении, так и в непосредственной практике воспитательных процессов. Со второй половины XVIII века, что маркировалась переводом знаменитого трактата Локка «Мысли о воспитании» на русский язык (1759) [21] и несколькими переизданиями этого перевода, поколения российских аристократических младенцев содержались в хорошо проветриваемых помещениях, носили удобную одежду, много двигались, гуляли на открытом воздухе в любую погоду, беря пример с внуков Екатерины II Александра и Константина. Это поколение впоследствии внимательно прочитало «Новую Элоизу», «Эмиля» и «Общественный договор», а также «Исповедь» и «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми». Вслед за Руссо оно стало понимать естественное право как залог индивидуальной свободы и политического выбора. Таким образом, естественное право из абстрактной категории практической философии превратилось в политическую программу действий.
21 Мыслители ставили вопрос о том, насколько «естественной» является монархия. Для ряда из них прообразом монархии выступает семья, а общественная иерархия отражает ее структуру. Однако были и другие мнения. В примечании к переводу «Размышления о греческой истории» Аббата Мабли А.Н. Радищев пишет: «Самодержавство есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние. Мы не токмо не можем дать над собою неограниченной власти; но ниже закон, извет общия воли, не имеет другаго права наказывать преступников опричь права собственныя сохранности. Если мы живем под властию законов, то сие не для того, что мы оное делать долженствуем неотменно; но для того, что мы находим в оном выгоды. Если мы уделяем закону часть наших прав и нашея природныя власти, то дабы оная употребляема была в нашу пользу; о сем мы делаем с обществом безмолвный договор. Если он нарушен, то и мы освобождаемся от нашея обязанности. Неправосудие государя дает народу, его судии, то же и более над ним право, какое ему дает закон над преступниками. Государь есть первый гражданин народнаго общества» [30, с. 282].
22 Иной точки зрения придерживается И.П. Пнин. В «Опыте о просвещении относительно к России» он утверждает, что правами должен обладать не «естественный человек», а гражданин, наделенный также и определенными обязанностями: «Права человека согласуются ли сколько-нибудь с правами гражданина и какие права может иметь естественный человек, который только умственно разумеем быть может. Дикий или естественный человек, живя сам собою, без всякого отношения к другим, руководствуется одними только естественными побуждениями или нуждами, им самим удовлетворяемыми. Доколе пребывает он в сем состоянии, дотоле ничем не отличается от прочих животных. Следовательно, естественный человек, имея одни только нужды, не может никаких иметь прав; ибо самое слово сие означает уже следствие некоторых отношений, некоторых условий, некоторых пожертвований, в замену коих получается сей общий залог частного благосостояния» [28, с. 581].
23 В нестрогом дворянском дискурсе вместо понятия «естественное право» могли быть использованы другие понятия, такие, например, как «древнее право» [15, с. 107] и «народное право» [там же, с. 48], — именно в указанном значении употребляет их Н.М. Карамзин в «Истории государства Российского». Такому праву противопоставлено «исключительное право» [там же, с. 72], то есть в данном случае действует традиционная оппозиция «естественное/божественное — искусственное».
24 Понятие «естественное право» также употребляется в официальных государственных документах. Так, в «Акте о престолонаследии» (1797), подписанном Павлом I и его супругой, говорится о том, что право наследования не должно противоречить естественному праву: «Положив правила наследства, должен объяснить причины оных. Оне суть следующия: дабы государство не было без наследника. Дабы наследник был назначен всегда законом самим. Дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать. Дабы сохранить право родов в наследствии, не нарушая права естественнаго, и избежать затруднений при переходе из рода в род» [2, с. 589]. Здесь «естественное» также противопоставляется возможному нарушению божественного порядка, установившего иерархию родственных связей и преимущество мужчины перед женщиной.
25 Если до начала XIX века естественное право входило в программы учебных заведений, в том числе привилегированных, где получали образование молодые дворяне, с радикализаций содержания этой теории, например в сочинениях Руссо, изменилось отношение к ней государства, которое не просто перестало поддерживать такие программы, но принялось открыто с ними бороться. Ироническое отношение общества к изучению подобных предметов нашло отражение в сатирической пьесе А.С. Грибоедова и П.А. Катенина «Студент». Главный герой пьесы, Беневольский, который «обучался в Казанском университете разным языкам и наукам» [12], говорит о своем образовании: «Я прошел полный курс этико-политических наук, политическую историю, политическую-экономию, политику в строгом смысле, право естественное, право народное, право гражданское, право уголовное, право римское, право...» [там же]. Другой же герой, Полюбин, замечает: «Право, не надобно столько прав, ни столько политики; я, как видите, ничего этого не проходил, а статский советник» [там же].
26 Одним из закрытых привилегированных учебных заведений для дворян был Императорский Царскосельский лицей. Там наряду с историей, географией, хронологией и статистикой преподавался целый спектр право-политических дисциплин, включая естественное право. Последнее относилось к разделу «Науки нравственные» и изучалось на четвертом, заключительном курсе. В «Расписании предметов окончательного курса в Лицее» (1810) о новых дисциплинах сообщалось следующее: «Философское понятие о правах и обязанностях и разделении их по разным отношениям на право естественное, публичное, гражданское и проч.» [1, с. 322]. Эти предметы преподавал А.П. Куницын (1783–1840), выходец из церковного сословия, выпускник семинарии и Главного педагогического института. В названном институте он изучал политические науки под руководством М.А. Балугьянского — декана философско-юридического факультета и будущего ректора Санкт-Петербургского университета, а также преподавателя юриспруденции великих князей Николая и Михаила Павловичей. В 1808–1811 годах Куницын был послан для усовершенствования в науках в Гёттинген и Париж. С 1811 года он преподавал «нравственно-политические науки» (этику, право, психологию, финансы и др.) в Императорском Царскосельском лицее. Публичные лекции Куницына по политэкономии и естественному праву посещали многие декабристы. Вероятно, именно от него услышал о теории естественного права юный Пушкин, который в 1815 году взялся писать об этом пьесу: «Вчера написал я третью главу “Фатама, или Разума человеческого: Право естественное”. Читал ее С.С.6 и вечером с товарищами тушил свечки и лампы в зале. Прекрасное занятие для философа!» [13, с. 298].
6. Вероятно, лицейский надзиратель Степан Степанович Фролов [см.: 13, с. 429]. — Т.А.
27 От самого пушкинского произведения сохранились всего несколько строк, хотя есть воспоминания современников о его содержании. А.С. Пушкин собирался написать пьесу в традициях «восточной повести», с характерным для данного жанра моральным выводом о том, что человек, вмешиваясь в размеренный ход природы, может изменить ее на худшую. П.В. Анненков в данной связи вспоминал: «Некоторые из его [А.С. Пушкина] товарищей еще помнят содержание романа “Фатама”, написанного по образцу сказок Вольтера. Дело в нем шло о двух стариках, моливших небо даровать им сына, жизнь которого была бы исполнена всех возможных благ. Добрая фея возвещает им, что у них родится сын, который в самый день рождения достигнет возмужалости и вслед за этим почестей, богатства и славы. Старики радуются, но фея полагает условие, говоря, что естественный порядок вещей может быть нарушен, но не уничтожен совершенно: волшебный сын их с годами будет терять свои блага и нисходить к прежнему своему состоянию, переживая вместе с тем года юношества, отрочества и младенчества до тех пор, пока снова очутится в руках их беспомощным ребенком. Моральная сторона сказки состояла в том, что изменение натурального хода вещей никогда не может быть к лучшему» [6, с. 24]. Таким образом, для юного Пушкина понятие «естественное право» носит прежде всего моральный характер. Вероятно, «естественный» его герой — результат влияния идей Ж.-Ж. Руссо, но не естественно-правовой теории философа, а его учения о естественном человеке.
28 То, что теория естественного права — это прежде всего «философия», считал и И.М. Муравьев-Апостол, в то время занимавший ответственный пост в системе Министерства духовных дел и народного просвещения. Именно он стал одним из гонителей пушкинского педагога. Кстати, принадлежащее перу Муравьева-Апостола «Путешествие по Тавриде» [23], впоследствии оказалось одним из источников, вдохновивших А.С. Пушкина на создание «Бахчисарайского фонтана». «Бредни Руссо и подобных ему софистов, искавших источник прав в каком-то естественном отвлеченном человеке, в одном только воображении их существующем, — писал Муравьев-Апостол, — ничего другого не доказывает, как то, что мы уже видели, говоря о философии — злоупотребление. Но как эпитет естественное дает в политике повод к кривым толкам, то можно, по мнению моему, без него обойтиться, лишь бы только сохранить необходимое в преподавании положительного права, что и можно присовокупить в преподавании под видом вступления и подзаглавия философии права, в таком точно смысле, в котором говорится философия истории, философия ботаники и проч.» [22, с. 77].
29 Чисто философские смыслы понятия «естественное право» фиксировались авторами и ранее. Например, В.К. Тредиаковский в «Слове о мудрости, благоразумии и добродетели» (1752) включил данное понятие в раздел нравственной философии вместе с этикой и «патологией» (учением о страстях). Примечательно, что Тредиаковский не поместил естественное право в раздел гражданской философии или раздел политики, которые вместе с нравственной философией составляли раздел практической философии [36, с. 302].
30 В 1818–1820 годах А.П. Куницын публикует результат своей деятельности как лектора — сочинение «Право естественное» [19]. Сочинение основано на доскональном изучении трудов Ж.-Ж. Руссо, А. Смита и И. Канта. «Каждый человек внутренне свободен, — утверждает Куницын, — и зависит только от законов разума, а посему другие люди не должны употреблять его средством для своих целей» [там же, с. 33]. Он рассматривает естественное право в контексте отношений и связей людей в гражданском обществе [там же, с. 11] и считает естественным «право свободно мыслить» и исповедовать религию [там же, с. 65], иметь равные права в обществе и государстве [там же, с. 13].
31 В 1820 году директор Царскосельского лицея Е.А. Энгельгардт обратился к А.Н. Голицыну, главе Министерства духовных дел и народного просвещения, с просьбой поднести Александру I только что изданное Куницыным «Право естественное». Книга не только не дошла до императора, но, попав к «цензорам» Главного управления училищ, получила самую убийственную характеристику. По мнению одного из его членов, Д.П. Рунича, труд Куницына оказался не чем иным, «как сбором пагубных лжеумствований, которые, к несчастию, довольно известный Руссо ввел в моду и кои волновали и еще волнуют горячие головы поборников прав человека и гражданина минувшего и настоящего столетий» [32, с. XL]. Рунич полагал особо опасным то, что рассуждения Куницына имеют философскую форму («покрыты широким плащом философии»). «Чадом философии» и «мнимой наукой» называл теорию естественного права и М.Л. Магницкий, попечитель Казанского учебного округа. В результате активных и согласованных нападок труд Куницына был запрещен, изъят из продажи и библиотек, а сам он уволен из университета с запретом преподавать в системе Министерства просвещения.
32 Таким вот образом изучение естественного права в России завершило определенный цикл. Изгнанное из программ высших учебных заведений, оно затем продолжило свое существование в качестве обоснования более радикальных политических теорий, нежели юснатуральные обоснования права в эпоху Просвещения, достигнув высшей точки в «Русской правде» П.И. Пестеля и «Конституции» Н.М. Муравьева. Но это была уже другая эпоха.

Библиография

1. 24.325– августа 12. Высочайше утвержденное положение о Лицее // Полное собрание законов Российской Империи: Собрание первое. Т. 31. 1810–1811 гг. СПб.: Тип. 2-го Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830.

2. Акт о порядке престолонаследия. 5 апреля 1797 г. // Полное собрание законов Российской Империи: Собрание первое. Т. 24. С 6 ноября 1796 по 1798 г. № 17910. СПб.: Тип. 2-го Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830.

3. Андреев А.Ю. Русские студенты в немецких университетах XVIII – первой половины XIX века. М.: Знак, 2005.

4. Андреев А.Ю. Отчет Ф.-С. Лагарпа о воспитании великих князей Александра и Константина Павловичей за 1791 год // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Сер. 2: История. История Русской Православной Церкви. 2017. Вып. 77.

5. Аничков Д.С. Слово о невещественности души человеческой и из оной происходящем ее бессмертии // Общественная мысль России XVIII века: в 2 т. / сост., авт. вступит. ст. и коммент. Т.В. Артемьева. Т. 1. Philosophia rationalis. М.: РОССПЭН, 2010.

6. Анненков П.В. Материалы для биографии А.С. Пушкина // Пушкин А.С. Сочинения Пушкина: С прил. материалов для его биогр., портр., снимков с его почерка и с его рис., и проч. СПб.: Издание П.В. Анненкова, 1855. Т. 1.

7. Артемьева Т.В., Микешин М.И. Интеллектуальная культура эпохи Просвещения в России. СПб.: Санкт-Петерб. центр истории идей, 2020.

8. Бугров К.Д., Киселев М.А. Естественное право и добродетель: Интеграция европейского влияния в российскую политическую культуру ХVIII века. Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2016.

9. Вальмон Ж.К. Физиология, или Естественная история о человеке касательно его зачатия, рождения, природы, строения тела, различных возрастов, деяний жизни, различий в человеческом роде примечаемых, болезней, старости и смерти / Для пользы российского юношества трудами и иждивением Нестора Максимовича-Амбодика медицины доктора и профессора впервые напечатанная. Во граде св. Петра: При тип. Морского шляхетного кадетского корпуса, 1787.

10. Винклер И.Г. Физика, или Естественная философия. М.: У содержателя тип. Ф. Гиппиуса, 1785.

11. Герман И.Ф. Естественная история меди / пер. с нем. И. Гаврилова. СПб.: Иждивением Императорской академии наук, 1791.

12. Грибоедов А.С. Сочинения. М.; Л.: Гос. изд-во худож. лит., 1959. URL: http://az.lib.ru/g/griboedow_a_s/text_0080.shtml (дата обращения: 29.06.2020).

13. Дневники и автобиографические записи из лицейского дневника [А.С. Пушнина] // Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 10 т. Т. 7. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1962.

14. Кантемир А.Д. Авторово предисловие // Фонтенель Б. Разговоры о множестве миров господина Фонтенелла, Парижской Академии наук секретаря / С французского перевел и потребными примечаниями изъяснил князь Антиох Кантемир в Москве [в] 1730 году. СПб.: При Императорской академии наук, 1740.

15. Карамзин Н.М. История государства Российского: в 12 т. Т. 5. М.: Наука, 1993.

16. Киселев М.А. Сочинения западноевропейских авторов по естественному праву в книжных собраниях российских государственных и церковных деятелей первой четверти XVIII в. // Вольтеровские чтения: Сб. науч. тр. СПб.: РНБ, 2019. Вып. 5.

17. Козельский Я.П. Рассуждения двух индийцев Калана и Ибрагима о человеческом познании (1788) // Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века: в 2 т. М.: Гос. изд-во полит. лит., 1952. Т. 1. URL: http://az.lib.ru/k/kozelxskij_j_p/text_1788_rassuzhdenia_dvuh_indeytzev.shtml (дата обращения: 29.06.2020).

18. Козельский Я.П. Философические предложения. // Общественная мысль России XVIII века: в 2 т. / сост., авт. вступит. ст. и коммент. Т.В. Артемьева. Т. 1. Philosophia rationalis. М.: РОССПЭН, 2010.

19. Куницын А.П. Право естественное. СПб.: Тип. Иос. Иоаннесова, 1818–1820. Ч. 1–2.

20. Левшинов А., прот. О предохранении здравия от моровой заразительной язвы (1771) // Описание моровой язвы, бывшей в столичном город Москв с 1770 по 1772 год, с приложением всех для прекращения оной тогда установленныx учреждений. М.: Моск. ун-т, 1775.

21. Локк Дж. О воспитании детей / пер. с фр. Н. Поповского. М.: Печ. при Имп. моск. ун-те, 1759.

22. Муравьев-Апостол И.М. Мнение члена главного училищного управления Муравьева-Апостола о преподавании философии // Философский век: Альманах. Вып. 30. История университетского образования в России и международные традиции Просвещения. СПб.: Санкт-Петерб. центр истории идей, 2005. Т. 30.

23. Муравьев-Апостол И.М. Путешествие по Тавриде в 1820 году. СПб.: Печатано в типографии, состоящей при Особенной канцелярии Министерства внутренних дел, 1823.

24. Наказ Комиссии о сочинении проекта нового уложения Екатерины II: Первоначальный конспект Наказа, источники, переводы, тексты. М.: Памятники ист. мысли, 2018.

25. Новикова О.Э. Политика и этика в эпоху религиозных войн: Юст Липсий (1547–1606). М.: РХТУ им. Д.И. Менделеева, 2005.

26. Нордстет И. Российский с немецким и французским переводами словарь. СПб.: Тип. И.К. Шнора, 1780.

27. Общественная мысль России: с древнейших времен до серединыХХ века: в 4 т. / отв. ред. А.Б. Каменский. Т. 2. Общественная мысль России XVIII – первой четверти XIX в. М.: Рос. полит. энцикл., 2020.

28. Пнин И.П. Опыт о просвещении относительно к России // Общественная мысль России XVIII века: в 2 т. / сост., авт. вступит. ст. и коммент. Т.В. Артемьева. Т. 2. Philosophia moralis. М.: РОССПЭН, 2010.

29. Пуфендорф С. О должности человека и гражданина по закону естественному / пер. [c нем.] И. Кречетовского. СПб.: Санкт-Петерб. тип., 1726. Кн. 1–2.

30. Радищев А.Н. Размышления о греческой истории // Радищев А.Н. Полное собрание сочинений: в 3 т. Т. 2. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1941.

31. Радищев А.Н. Разрозненные заметки // Радищев А.Н. Полное собрание сочинений: в 3 т. Т. 3. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1954.

32. Санкт-Петербургский университет в первое столетие его деятельности. 1819–1919 / под ред. С.В. Рождественского. Пг.: б.и., 1919. Т. 1.

33. Словарь Академии Российской. СПб.: Императорская академия наук, 1790. Ч. 2.

34. Словарь Академии Российской. СПб.: Императорская академия наук, 1793. Ч. 4.

35. Сумароков А.П. Основания любомудрия // Общественная мысль России XVIII века: в 2 т. / сост., авт. вступит. ст. и коммент. Т.В. Артемьева. Т. 2. Philosophia moralis. М.: РОССПЭН, 2010.

36. Тредиаковский В.К. Сочинения. Переводы как стихами, так и прозою. СПб.: Наука, 2009. (Литературные памятники).

37. Тредиаковский В.К. Феоптия // Тредиаковский В.К. Избранные произведения. М.; Л.: Сов. писатель, 1963.

38. Фонтенель Б. Разговоры о множестве миров господина Фонтенелла, Парижской Академии наук секретаря / С французского перевел и потребными примечаниями изъяснил князь Антиох Кантемир в Москве 1730 году. СПб.: При Императорской академии наук, 1740.

39. Хольберг Л. Подземное путешествие / пер. с лат. С. Савицкого. СПб.: Тип. Сухопут. кадет. корпуса, 1762.

40. Яновский Н. Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту. СПб.: Императорская академия наук, 1804. Ч. 2.

41. Preface. Ludvig Holberg (1684–1754): Learning and Literature in the Nordic Enlightenment / ed. by K. Haakonssen and S. Olden-Jørgensen. L.; N.Y.: Routledge, Taylor & Francis Group, 2017.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести