Одним из ключевых понятий теории справедливости Дж. Ролза является понятие хорошо упорядоченного общества. Это такое общество, которое регулируется общественно признанной концепцией справедливости и в котором обычная для каждого общества задача содействия благу его членов решается на основе принципов справедливости, принимаемых всеми его членами. Общественная концепция справедливости представляет собой фундамент общественного согласия и необходимую предпосылку для формирования и поддержания гражданского согласия. С одной стороны, само по себе членство в обществе предполагает знание и применение указанных принципов, а с другой — деятельность ключевых социальных институтов отвечает им; соответствие социальных институтов общественно признанным принципам справедливости является предметом пристального общественного внимания.

В хорошо упорядоченном обществе координация социальных действий, их эффективность, их роль в поддержании общественной стабильности и достижении общественно значимых целей оцениваются сквозь призму справедливости. Без такого основополагающего критерия общественные оценки были бы невозможны. Без принципов справедливости, относительно которых достигнуто общественное согласие, невозможно утверждение первичной структуры общества. Но это те принципы, которые люди и не могут не признать в своем <em>изначальном положении</em> как положении безусловного равенства. Относительно изначального положения Ролз замечает, что рассматривает его не как некое историческое положение вещей, а как «сугубо гипотетическую ситуацию» [6, р. 11], в которой общественные агенты выбирают принципы справедливости, как будто находясь за <em>занавесом неведения</em> о своем классовом положении или социальном статусе, своих силах и способностях. Это метафизический (если подобное определение уместно по отношению к Ролзу) конструкт [9, р. 358], необходимый для последующего рассуждения; собственно говоря, «изначальное положение» — еще одно ключевое понятие теории справедливости Ролза. Состояние реального, исторически конкретного общества всегда таково, что степень его упорядоченности ниже ожиданий членов общества, которые на самом деле имеют некое представление о своем классовом положении или социальном статусе, своих силах и способностях, которыми они обладают благодаря природному дару или полученному воспитанию. «Занавес неведения» — своего рода конвенция. В действительности позиции людей динамичны, они нередко становятся предметом рефлексии (направленной на себя или других). Их характеры развиваются благодаря социальному взаимодействию и воспитанию. И все это — предмет не столько метафизики, сколько психологии морали [5], которая позволяет взглянуть на индивида как на морального агента в его конкретности и изменчивости. Систематизация и обобщение полученных при таком взгляде данных дала возможность Ролзу предложить концепцию индивидуального морального развития.

В своем вѝдении индивидуального морального развития Дж. Ролз, как он сам отмечает [7, р. 286], отталкивается от теории Ж. Пиаже, в частности разделения последним «морали авторитета» и «морали взаимного уважения». В «Теории справедливости» Ролз указывает в качестве одной из своих предтеч на давнюю работу У. Макдугалла, а также на работы Л. Кольберга 1960-х годов, у которого теория детского морального развития Пиаже получила дальнейшую разработку [6, р. 404]. Между моделями Ролза и Кольберга имеются явные параллели. Но Ролз выстраивает концепцию морального развития личности в контексте своей философии; это принципиально философская концепция, не зависимая от эмпирических исследований.

Модель индивидуального морального развития Ролза включает три стадии, различающиеся тем, чтό лежит в основе индивидуальных решений и действий. На первой стадии индивидуальные решения и действия сориентированы на авторитет, на второй — на объединения, на третьей — на отвлеченные общие принципы. Три стадии в моральном развитии человека — это и три образа морали: мораль авторитета, мораль объединения (группы) и мораль принципов.

<em>Мораль авторитета</em> характеризует начальную стадию в развитии личности и заключается в том, что моральные предписания, а именно что следует и чего не следует делать ради блага самого ребенка и близких ему людей, предъявляются ребенку родителями (и другими взрослыми). За ролзовским представлением о взаимодействии взрослых и детей просматривается некая антропология, согласно которой ребенок изначально обладает потребностями, удовлетворяемыми именно родителями (и другими взрослыми)¹. Ребенок чувствует заботу, любовь и доверие родителей, и постепенно в нем самом возникаю любовь и доверие к ним. Последнее выражается в том, что ребенок принимает предписания родителей, признает их оценочные суждения и ориентируется на их подкрепляющие действия по поводу исполнения или неисполнения им этих предписаний. Поведение и развивающееся на его основе мышление ребенка определяются заданными извне нормативными координатами, которые принимаются нерефлексивно, самим фактом того, что они исходят от взрослых, то есть обладающих властью и силой, но вместе с тем — в случае родителей и родных — любимых, вызывающих безусловное доверие. Послушание и лояльность важны для морали авторитета, но ее действенность во многом обеспечивается любовью и доверием, которые ребенок испытывает к родителям и родным.

Понимание ребенком своего соответствия или несоответствия предъявляемым родителями требованиям рождает в нем чувства, которые оказываются важным фактором его решений и поступков, в первую очередь вины как отражения несоответствия требованиям авторитета. Мораль авторитета проявляется в таких добродетелях, как послушание, смирение, верность авторитетным личностям. С перечисленными добродетелями коррелируют пороки: непослушание, самоволие, дерзость [ibid., p. 408–409].

<em>М</em><em>ораль объединения</em> (в широком смысле этого слова), будучи второй стадией индивидуального морального развития, предполагает, что ее нормативное содержание задается нормами объединений, членом которых индивид является. Семья — это тоже разновидность объединения, так что в объединения индивид включается, уже имея опыт коллективной жизни. Семейная жизнь «естественна» и не опосредована действием институтов. Но в той мере, в какой ребенку предъявляются требования, прививающие ему идеи обязанностей и прав члена семейного коллектива, в какой он накапливает опыт сотрудничества ради общих целей, можно говорить о том, что в рамках морали авторитета ребенок подготавливается к морали объединения. Наряду с представлениями о правах и обязанностях объединения содержат личностные стандарты, воплощающие образцы достоинства и совершенства. Благодаря включенности в разные объединения индивид осваивает разные перфекционистские образцы и функциональные роли, научается понимать роли других, взаимодействовать с другими на горизонтальном уровне — все это способствует развитию его морального опыта.

Отношения кооперации, в особенности если те комфортны по своему характеру и продуктивны по результатам, ведут к возникновению привязанности, доверительных, даже дружеских отношений между членами объединения (группы), что идет этому объединению только на пользу. Масштаб и характер вклада индивида в достижение целей объединения и качество отношений, связывающих его членов, становятся параметрами, по которым индивид оценивается самим собой и другими. Несоответствие ожиданиям группы рождает у ее участника чувство вины, с которым сопряжено признание возможности соответствующего наказания. Вместе с тем чем теснее личные связи внутри группы, тем вероятнее, что нарушения, если они для группы не деструктивны, будут восприниматься снисходительно. В любом случае показательно, что для Ролза солидарные, дружеские отношения оказываются оборотной стороной установленного в группе справедливого порядка и гарантом этих отношений выступают сами ее участники, в особенности из числа тех, кто заслуженно пользуется особым доверием. Мораль объединения проявляется в таких добродетелях, как справедливость, честность, верность, доверие, добросовестность, беспристрастность. С названными добродетелями коррелируют пороки: жадность, нечестность, жульничество, обман, предубежденность, пристрастность [ibid., р. 413].

<em>М</em><em>ораль принципов</em><em> —</em> третья стадия морального развития личности. Тут не мнение авторитета и не установления группы, а моральные принципы оказываются основаниями индивидуальных решений и действий. Говоря о моральных принципах, Ролз имеет в виду не просто абстрактные моральные представления, а те, что связаны с высокими моральными идеалами и воспринимаются как изначальные, первые, что, собственно, и означает слово «принцип» (<em>лат.</em> principium). Общие моральные представления имеют место и в системах морали авторитета и морали объединения, они опосредуют принимаемые на этих стадиях морального развития решения и высказываемые суждения. На третьей же стадии морального развития — картина другая: именно принципы оказываются здесь определяющим основанием моральных решений, возвышаясь над групповыми зависимостями, дружескими узами, мнением значимых для индивида лиц и т.п. Более того, принципы становятся фактором связи между людьми. В отличие от уз дружбы и товарищества, связь на основе принципов потенциально универсальна. Приверженность разных людей моральным принципам, в частности принципу справедливости (что Ролза интересует прежде всего), делает возможной единую для людей «перспективу, исходя из которой они могут преодолевать свои разногласия» [ibid., р. 415]. Сообразно этому меняется чувство вины. Оно возникает вследствие переживания индивидом своего несоответствия именно принципам, за которыми стоит, по мнению Ролза, идея должного, данная индивиду безусловно, то есть независимо от конкретных условий решения, действия или суждения. В то же время необходимость соответствовать ожиданиям и претензиям конкретных других людей или нормам, принятым в объединениях, отступает на задний план.

Мораль принципов проявляется в добродетелях, уже известных в связи с моралью авторитета и моралью объединения, но в морали принципов эти добродетели обретают иной нормативный контекст. Как утверждает Ролз, последние получают оправдание и объяснение на основе более широкой схемы: они не «привязаны» к конкретным обстоятельствам жизни индивида, получая от них валидацию, а напротив, санкционируются разумом, практикуются индивидом как рациональным существом. Вместе с тем для Ролза важно показать, что доминирование общих представлений в морали принципов не ведет к разрыву естественных уз индивида с конкретными людьми и группами и не освобождает его от обязательств, вытекающих из этих уз. В своем моральном развитии индивид сохраняет накапливаемый моральный опыт, данный опыт лишь переосмысливается в перспективе морали принципов.

Во вступлении к восьмой главе «Теории справедливости», в которой представлена модель трех стадий индивидуального морального развития, Ролз оговаривает, что вся глава носит в значительной степени подготовительный характер и многие вопросы в ней затрагиваются лишь для разъяснения более существенных моментов философской теории. Как следует из преамбулы к главе, описание стадий индивидуального морального развития содержит в себе и принципы моральной психологии [ibid., p. 397], называемые также «психологическими законами» [ibid., p. 399, 407, 413]. Проблематика моральной психологии живо интересовала Ролза относительно не только теории справедливости, но и общей концепции морали [1]. Уже в ранних работах, посвященных справедливости, он доводит свои морально-психологические рассуждения до формулирования психологических законов [7, р. 287]. В «Теории справедливости» ключевые основания каждой из выделенных им систем морали (стадий психологического развития) он обозначает как психологические законы. Хотя термин «психологический закон» применяется Ролзом довольно широко — для определения разных психологических особенностей человека [6, p. 123, 445], некоторые его комментаторы нередко ассоциируют «психологические законы» именно с ключевыми основаниями трех стадий морального развития личности и даже закрепляют их в ролзовских формулировках, выделенных из текста описаний каждой из стадий [2, р. 284] и ассоциированных с особенностями обоснования моральных решений, моральной мотивации и коррелирующих с ними качеств характера (добродетелей).

Тем не менее смена контекста ролзовского рассуждения об этапах индивидуального морального развития примечательна, поскольку указывает на возможность разнообразных выводов из этой его концепции. Среди них, в частности, имеет место тот, что, помимо этапов морального развития личности, Ролз предлагает своеобразную типологию морали, данную через описание типов морального сознания, причем не непременно рядоположенных, но и, вполне возможно, взаимосопряженных и переплетенных, по-своему обнаруживающих себя в разные моменты процесса принятия моральных решений.

Как уже было сказано, Ролз отмечал значение работ Кольберга (наряду с другими психологами) для разработки своей модели морального развития личности. В свою очередь концепция справедливости Ролза и его модель индивидуального морального развития оказали большое влияние на Кольберга, о чем в работах последнего по психологии морального развития [3; 4] свидетельствуют многократные ссылки на Ролза. Модели Ролза и Кольберга очевидно близки. В первую очередь общей логикой, принятием кантианского подхода к морали² и пиажеанского подхода к развитию личности в детском возрасте [8, p. 406]. Сам Кольберг особенно ценил концепцию Ролза за то, что видел в ней разъяснение и подтверждение возможности постконвенциональной шестой стадии в своей концепции морального развития [3, p. 166–167, 182].

Взаимореферентность моделей индивидуального морального развития Ролза и Кольберга не только исторически знаменательна, но и теоретически перспективна. Концепция Ролза — философская по своему характеру; ей не хватает подкрепления на основе эмпирико-психологических исследований детей — растущих, развивающихся, социализирующихся в разных сообществах, социальных средах и субкультурах. Именно такого рода исследования проводил Кольберг с сотрудниками, накопив значительный и разнородный по социокультурным и социально-антропологическим характеристикам материал.

Однако и в той и в другой концепции доминирует кантианский образ морального агента, перенесенный на ребенка как изначально атомизированного индивида. Разумеется, ребенок с первых дней не обладает способностью к критическому мышлению, он только со временем овладевает ею, нередко благодаря именно воспитательно-образовательным воздействиям взрослых. В коммуникативно-психологическом отношении ребенок с самого начала минимально морально индивидуален, тем более осознанно индивидуален; его развивающаяся индивидуальность — результат «освобождения» от изначальных родственных и семейных уз, прежде всего с родителями, с матерью. Без такого освобождения невозможны индивидуализация и личностное развитие. Но это освобождение во многом стимулируется и регулируется самими взрослыми, в том числе и с помощью разного рода воздействий — в форме игровой манипуляции, наставительных нарративов, прямых рекомендаций и формализованных предписаний. Все они направлены на то, чтобы соединить углубляющуюся индивидуализацию ребенка с обретением им автономии, то есть способности к саморегуляции, с выработкой навыков интеграции в сообщество, консолидации с окружением при одновременном критически-рефлексивном отношении к нему.

Указанные способности относятся к психологии морали. В предлагаемой Ролзом психологии морали нет места для изначального положения. Оно там и не предполагается. Раскрывая суть психологии морали в связи с теорией справедливости, Ролз стремится раскрыть контекст, в котором актуализируются для моральной личности принципы справедливости. Их утверждение в конечном счете означает нормативную трансформацию житейского, коммунального, коммуникативного, социально-политического опыта индивида. Осваивая принципы справедливости, Ролз как бы оказывается в изначальном положении свободы и равенства с другими такими же свободными индивидами, что дает ему внутреннюю уверенность в возможности обустройства общества на сугубо разумных основаниях.