Везде
Логика смысла: версия-2021
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Логика смысла: версия-2021
Аннотация
Код статьи
S023620070019508-5-1
DOI
10.31857/S023620070019508-5
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Смирнов Андрей Вадимович 
Аффилиация: Институт философии РАН
Адрес: Российская Федерация,109240 Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1
Номер
Том 33 Выпуск №2
Страницы
8-24
Аннотация

Логика смысла представлена как подход, избегающий ловушки «трудной проблемы сознания», в которую неизбежно попадают редукционистские и материалистические программы исследования сознания. Задача логики смысла заключается в том, чтобы проследить разворачивание сознания «изнутри», отвечая на вопрос о том, как содержание сознания может быть объяснено исключительно из него самого, без принятия каких-либо догматических предпосылок. То, что не может быть обосновано с этой точки зрения, не принимается как оправданное. Введены центральные категории логики смысла (смысл, смыслополагание, целостность, связность и др.), изложены ее основные тезисы. Беспредпосылочное начало сознания не могло бы быть обнаружено без открытия принципиальной множественности опыта сознания, развернутого как архив больших культур человечества. Без этого философия сознания, как и философия и мышление в целом, оставалась до сих пор ограниченной исходным кругом допущений, от которых не могла отказаться, ошибочно полагая их безальтернативными. Отсюда вытекает значение исследования иных больших культур, нежели собственная культура исследователя (в европейской традиции такие исследования принято называть востоковедными), как опыта разворачивания сознания. Рассмотрены основные направления логико-смыслового исследования большой арабо-мусульманской культуры и его результаты, главный из которых — открытие и описание процессуальной логики (П-логики), составляющей контраст субстанциальной логике (С-логике), которая лежит в основании большой европейской культуры. Любая из логик смысла — это логика предикации, логика полагания «что-и-какое», то есть способ задания эпистемной цепочки как технологии субъект-предикатного склеивания, объясняющей связность человеческого сознания на традиционно выделяемых уровнях чувственного восприятия, языка и теоретического мышления. Отмечено практическое применение логико-смыслового подхода в психологии. Определены задачи развития логико-смыслового проекта.

Ключевые слова
логика смысла, трудная проблема сознания, большая культура, коллективное когнитивное бессознательное, субстанциальная логика (С-логика), процессуальная логика (П-логика)
Классификатор
Получено
06.04.2022
Дата публикации
11.05.2022
Всего подписок
12
Всего просмотров
877
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
970 руб. / 16.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2022 год
Преимущества сервисов
4365 руб. / 87.0 SU
1

Предуведомления
2 Представляя свою программу, я не буду стремиться придерживаться мягкого тона и избегать острых углов. Осторожность в формулировках, нередко принимаемая в качестве правильной манеры в академических сочинениях, представляется в данном случае неуместной. Когда требуется уложить в несколько страниц то, что ты делал в течение десятилетий, осторожность оказывается дурным тоном. Она свидетельствует, что автор не уверен в том, что делает и говорит, — я же хотел бы говорить только о том, в чем уверен до конца.
3 Это изложение — скорее сворачивающее, нежели разворачивающее. Я не предполагаю, что прочтение этого текста даст возможность понять, что такое логика смысла. Он призван лишь обозначить ключевые понятия и категории, а также ключевую проблематику. Все здесь сказанное заинтересованный читатель в развернутом виде найдет в тех монографиях, что кратко охарактеризованы в тексте, равно как в других моих работах.
4 Но почему тогда я надеюсь, что этот текст вообще привлечет внимание читателя? Потому что логика смысла позволяет ответить на вопросы, на которые до сих пор не могли ответить. Она позволяет невиданным образом расширить поле разговора о сознании, тем самым углубляя этот разговор и доводя его до того начала, которое до сих пор ускользало.
5 Углубление — это открытие возможности говорить о сознании так, чтобы при этом не представлять в качестве инварианта тот вариант, что «встроен» в философа, исследователя, автора текста его родной европейской культурой. Такое углубление возможно только за счет расширения опыта сознания — за счет открытия возможности говорить о целиком ином опыте того же, за счет профессионального исследования иных, нежели европейская, больших культур человечества.
6 Поэтому ниже я выделяю два раздела, акцентирующие логико-смысловой и арабистический аспекты моих исследований. Оба этих аспекта, «вглубь» и «вширь», как было сказано, возможны только благодаря друг другу. Они взаимопереплетены, а не разделены.
7 Логика смысла — открытый и развивающийся проект. Ее разворачивание вряд ли ограничено какими-то рамками. Поэтому я включил в название своей программы указание на год ее формулировки.
8

Логико-смысловой проект
9 Словосочетание «логика смысла» употребляется мной в двух значениях. Во-первых, как указание на концепцию. В этом смысле следует говорить о логико-смысловом проекте в единственном числе. Во-вторых, как сокращение и синоним для словосочетания «логика смыслополагания». В таком случае — речь о конкретной, одной из нескольких, технологий разворачивания смысла, и выражение «логика смысла» употребляется во множественном числе. О каком из двух значений речь, должно быть ясно из контекста. Логика смысла в первом значении и есть логики смысла во втором.
10 Логика смысла основана на идее целостности как нередуцируемой связной множественности. Содержательность («что» мы думаем) и формально-логическая сторона («как» мы строим мысль и ее доказываем) полагают друг друга, разворачивая целостность. Мы фундаментально свободны в том, как именно — по какой именно логике — будет происходить такое разворачивание. Разум потому только «открывает самого себя в мире», что мир полагаем нами: ничего другого нам и не остается, как увидеть в мире то, что мы же и заложили в нем. Но мир полагаем вовсе не произвольно, не «как попало»: есть твердые законы смыслополагания, и фундаментальная свобода смыслополагания, неотъемлемая от нас (от нашего Я), — это прежде всего свобода выбрать, сознательно или неосознанно, тот или иной вариант логики смыслополагания и следовать ему более или менее последовательно. Логики смысла — вот объективная сторона мира: мы можем более или менее успешно использовать логико-смысловые законы, но не можем их менять.
11 Описаны две логики смысла: субстанциальная, или С-логика, и процессуальная, или П-логика. Остальные ждут своих исследователей. Чем больше логик смысла удастся открыть и описать, тем полнее мы будем представлять работу нашего сознания и его возможности. Моя гипотеза о принципе классификации и полноты логик смысла изложена в одной из работ [см.: Смирнов, 2021: 325–348].
12 Любая ситуация, любое положение вещей и любая система фактов всегда могут быть поняты в любой из двух описанных на сегодня логик смысла. Ни в словесном, ни в формальном, ни в каком-либо ином описании никогда нет того, что однозначно предопределило бы С- или П-логику как единственно возможную и исключило бы другую как невозможную. В этом — суть фундаментальной свободы смыслополагания, которая неотъемлема от нашего Я. Я никак не может быть определено, содержательно или формально; Я может быть понятно исключительно как фундаментальная свобода смыслополагания. Этим далеко не исчерпывается мое представление о том, что такое Я, но этим сказано главное.
13 Это значит, что понимание никогда не может быть однозначным. Неоднозначность, о которой идет речь, не устраняется никакими «уточнениями» или «приближениями» и не является неоднозначностью в привычном смысле слова. Первая, начальная и неустранимая развилка понимания — это выбор между С- и П-логиками, который совершается до того, как понимание не только случилось, но и началось. Значит, любое событие понимания включает в себя этот начальный выбор. Он может совершаться «по умолчанию», неосознанно, под влиянием когнитивных привычек, привитых той или иной большой культурой (я называю их «коллективное когнитивное бессознательное»). В таком случае вариативность понимания не замечается, и этим объясняется странное стремление достичь «точности» как единственности, одновариантности понимания. Такая задача в принципе невыполнима, поскольку понимание всегда совершается на стороне воспринимающего, и какая из логик смысла ляжет в основу понимания, никак не может быть предзадано миром или нашей речью. Но этот выбор можно вывести на свет и работать с ним. Данную задачу и решает логика смысла.
14 Логика смысла — это исследование и описание законов смыслополагания и использование тех возможностей, которыми мы обладаем, зная эти законы. До сих пор европейская мысль была ограничена возможностями С-логики. Расширение этих возможностей благодаря овладению П-логикой добавляет новое измерение в нашу свободу смыслополагания. Еще бόльшие возможности даст нам овладение логиками смыслополагания, которые лежат в основании двух других больших культур — индийской, или южноазиатской, и китайской, или дальневосточной.
15 Возможность и абсолютная свобода применить любую из логик смысла для осмысления любой ситуации доказаны теоретически и продемонстрированы практически [Смирнов, 2015: 60–68]; на стадии завершения новая монография, исследующая данную фундаментальную способность нашего сознания на обширном материале. Я не вижу, как эти положения могут быть поставлены под сомнение или опровергнуты (мои ответы оппонентам даны в двух работах [см.: Смирнов, 2019б; Смирнов, 2021: 110–112]). Понятие «объективный мир» нуждается в том, чтобы быть переосмысленным с этой точки зрения: мир никогда не «дан» нам, он всегда полагаем нами.
16 Любому словесному или формальному описанию ситуации мира всегда соответствует не одно, а (по меньшей мере) два логически ответственных, строгих суждения, выполненных в С- и П-логиках. (И в других — когда они будут открыты и описаны.) Понятие «адекватность интерпретации», будь то текста или мира, не может быть задано, во-первых, без явного указания на логику смысла, взятую за основу, и, во-вторых, без исследования альтернативной возможности понимания, определяемой альтернативной логикой смысла (или другими логиками смысла — когда они будут открыты).
17 В моих работах показано, каким образом базовые логические законы и базовые значения рождаются в ходе взаимного полагания в двух описанных на сегодня логиках смысла. Это раскрывает тайну значения: значение — не «субъективная реальность» с непонятной природой и истоком, а необходимый и просчитываемый результат смыслополагания. Исток и логического, и содержательного — интуиция, но не интуиция значения или чего-то еще, не телесная интуиция, а интуиция целостности.
18 Закономерности взаимного полагания логического и содержательного (законов логики и значений) подтверждены в ходе исследования П-логики на материале большой арабо-мусульманской культуры. Это прежде всего П-силлогизм, где вывод основан не на иерархии общего, а на сцеплении процессов. Это анализ арабского языка, где субъект-предикатная связность основана на П-интуиции, а также анализ фундаментальной категории «харф», которая не имеет аналога в понятийном словаре западной лингвистики и может быть непротиворечиво понята лишь на основе П-логики, а также связочной функции в арабском, где субъект-предикатное склеивание осуществляется за счет процесса, именуемого иснад (букв. «опирание»), а не связки «есть», что имеет первостепенное значение для логики. Называю эти выборочные факты, которые не могут быть опровергнуты, — во всяком случае, я не вижу такой возможности теоретически, и опровержение никем не было представлено практически (таковым нельзя, к сожалению, считать неудавшуюся попытку Т. Ибрагима [Смирнов, 2012]). Это означает, в частности, что невозможно универсальное и не зависящее от логики смысла описание языка (здесь речь об арабском, но это касается любого языка), если мы хотим описать его, не прибегая к вчитыванию в него не характерных для него свойств и закономерностей. Язык — удивительная возможность для нас совмещать, не эксплицируя, разные логики смысла.
19 Логика смысла — это исследование связности и ее законов. Прежде всего субъект-предикатной связности, поскольку именно этот тип связности дает возможность воспринимать мир как систему вещей, строить высказывания и предложения обыденного языка, то есть отвечает за связное чувственное восприятие, логически выверенное мышление и обыденную речь. Никто до сих пор не мог сказать, почему предложение (самое простое: «Море синее») — это предложение, то есть нечто единое и неразъемное, а не два поставленных рядом слова, каким-то образом соединенных связкой. Логика смысла отвечает на этот вопрос. Отвечая на него, логика смысла открывает конкретный механизм субъект-предикатного связывания в С-логике. Связывание субъекта и предиката, в том числе подлежащего и сказуемого в речи или высказывании, перестает быть загадкой. Но тем самым открывается путь к пониманию альтернативного механизма установления субъект-предикатной связности. Мы избавляемся от векового догматического представления о единственности способа связи субъекта и предиката; у Канта это представление выражено как одновариантность способности суждения, которая не открывает априорных законов. Но это неверно: вариативность механизмов субъект-предикатного связывания и показ каждого из возможных вариантов в каждой из возможных логик смысла — это именно априорные законы смыслополагания. Способность суждения вариативна, а не одновариантна, и эта вариативность строго априорна.
20 В П-логике субъект-предикатная связность опирается на иной механизм и разворачивает иной вариант интуиции целостности, нежели в С-логике. Отсюда — значение настоящего, серьезного исследования арабской языковедческой традиции (АЯТ), поскольку только такое исследование открывает доступ к тому, что думали о связочной функции в арабском языке сами его носители и арабские языковеды и как теоретически описывали это на протяжении веков. Как уже сказано, мной начаты исследования, которые ясно показывают, что и логически ответственное суждение, и обыденная речь строятся на том механизме субъект-предикатной связности, который сама АЯТ называет иснад (букв. «опирание») и который может быть понят только процессуально.
21 Таким образом, контраст С- и П-логик — это прежде всего контраст механизмов обеспечения связности.
22 С этим связан и контраст базовых метафизик, развитых в системах С- и П-логического мышления. Если коротко, это контраст метафизики бытия и метафизики действия. Попытки преодолеть тиранию бытия предпринимались в западной мысли неоднократно, но они никогда не достигали окончательного успеха: феноменология Гуссерля исследует «особый регион бытия», философия процесса Уайтхеда понимает процесс как изменение субстанции, событие Делёза, ничем не детерминированное и задающее смысл, не преодолевает рамок бытия. И так далее: в целом то, что называют «процессуальная философия» (process philosophy) [см.: Rescher, 2000], выстраивается в пределах допущений С-логики. Здесь нет никакой загадки: задать другую метафизику можно, только найдя другое основание связности. Об этом в европейской мысли удивительно точно говорил Бергсон [Бергсон, 1914: 9], фактически выразив интуицию действия (протекания) как интуицию связности. П-метафизика, представленная в арабо-мусульманской философии прежде всего мутазилитами и суфиями, строится изначально как метафизика действия (протекания), где действие (протекание) и есть первичная действительность (хорошая игра слов), от которой зависят и пространство, и время. Это удивительная метафизика и удивительная логика, построенные целиком и изначально на ином фундаменте, нежели привычные европейцу метафизика и логика бытия.
23 И еще одно замечание. Логики смысла несовместимы постольку, поскольку каждая строится на ином фундаменте (ином понимании целостности), нежели другие: эпистемная цепочка выстраивается в каждой из логик смысла на основе именно для нее характерного типа субъект-предикатной связности. Вместе с тем все логики смысла — это трактовки целостности, и в этом смысле они не исключают, а дополняют друг друга. Человеческое сознание полностью открыто к любой из логик смысла: все они не только доступны нам, но и применяются нами, в том или ином виде, в обыденной речи и в рассуждениях. Однако любой человек социализируется в той или иной большой культуре — европейской, арабо-мусульманской, индийской, китайской. Большие культуры приобретают свою определенность в силу того, что какой-то из способов смыслополагания постепенно становится ведущим, вытесняя прочие на периферию. Так большая культура благодаря бесчисленным культурным практикам прививает привычку к применению какой-то определенной логики смысла — той, что преобладает в данной культуре. И все же открытость к другим логикам смысла и способность основывать на них, полностью или частично, смыслополагание никогда не может быть до конца вытеснена из нашего сознания.
24 Понятны задачи, которые необходимо решать, чтобы развивать логико-смысловой проект.
25 Прежде всего необходимо выявить, во всей возможной полноте, логики смысла как интерпретации целостности и пути смыслополагания. Большие культуры, центрированные на Индии и Китае, наверняка подскажут путь: отсюда гигантское значение профессионального историко-философского востоковедения для развития логико-смыслового проекта. Крайне интересны исследования, которые проводит к этом направлении А.В. Парибок и проводили безвременно ушедшие от нас Г.А. Ткаченко и В.Н. Романов (наряду с их фундаментальными монографиями особое значение имеют методологические статьи [Ткаченко, 1994; Романов, 1997]). Прочитывание архива больших культур человечества с целью выявления всей полноты логик смысла — первая задача развития проекта.
26 Такое эмпирическое исследование непременно должно быть подкреплено теоретически: второй задачей является обнаружение принципа множественности логик смысла. Моя гипотеза упомнята выше; необходимы дальнейшие исследования и уточнения. Понятно, что первая и вторая задачи взаимоувязаны.
27 В качестве третьей задачи (в порядке перечисления, не по значимости) я бы назвал чисто теоретическую работу с логикой смысла. Принцип абсолютной свободы смыслополагания означает, что любая словесная или формальная конструкция может быть осмыслена в любой из логик смысла, поскольку слова (а тем более формальные знаки) ничего не значат сами по себе: их значение и логика — результат процедуры смыслополагания. Крайне интересным представляется исследование возможностей, которые открываются при таком подходе: все более глубокое проникновение в тайну как значения (что такое значение?), так и логики (почему законы логики непреложны и почему они именно таковы, каковы они?) будет результатом этой работы.
28 В четвертых, важнейшей задачей является практическое применение логики смысла. Эта работа давно начата в содружестве с В.К. Солондаевым. Логико-смысловая методология, позволяющая различить С- и П-логики и, соответственно, рассуждения, аргументацию, тексты, выполненные в ключе каждой из логик, уже применяется на практике. Логико-смысловая методология нашла успешное применение и в востоковедных исследованиях ряда авторов, она помогает понять незападную культуру изнутри, не подменяя ее собственную логику и не вчитывая в нее якобы очевидные логические ходы и категориальный аппарат западной культуры. Логико-смысловая методология — эффективный путь построения неевропоцентристской истории философии и истории культуры [см., напр., свежие издания: История, 2020; Шамилли, 2020; Лукашев, 2020].
29 Логико-смысловой проект разрабатывался фактически во всех моих публикациях, хотя порой оставался «за кадром» и, возможно, был незаметен как таковой для внешнего взгляда. Однако неформальная логико-смысловая серия, насчитывающая сегодня пять книг, последовательно разрабатывает логико-смысловой проект в явном виде.
30 Монография «Сознание. Логика. Язык. Культура. Смысл» [Смирнов, 2015] подводит итог предшествующей работы и представляет собой плацдарм для движения вперед. Здесь представлены основные идеи логики смысла «в материале» большой арабо-мусульманской культуры и на контрасте с большой европейской культурой.
31 В книге «Событие и вещи» [Смирнов, 2017] подробно исследован материал АЯТ в части понимания категории «харф» — базовой категории арабского языкознания. Показано, что харф может быть адекватно (в соответствии с тем, как его трактует сама АЯТ, а не европейские исследователи) понят только процессуально. Харф не может быть истолкован через категории «согласный» и «гласный». Вместе с тем принцип всегда-возможности осмысления любой ситуации в обеих логиках (С- и П-логиках) работает и здесь: «теория харфа», развитая в отечественной школе арабистики, представляет собой попытку описать положения АЯТ о харфе, не подменяя их положениями западной лингвистики, но при этом применяя С-логику. Что получилось в результате — об этом в книге.
32 Вопрос об исходных интуициях связности для С- и П-логик проработан в книге «Всечеловеческое vs. общечеловеческое» [Смирнов, 2019а]. Показано, каким образом механизм обеспечения связности работает на разных уровнях деятельности сознания. Введено понятие эпистемной цепочки. Поставлен вопрос о логике всечеловеческого как логике, позволяющей собрать разнологичные культуры, не подавляя никакую из логик и не приводя ее к «общему знаменателю». Показано, что логика всечеловеческого настойчиво заявляет о себе в истории русской культуры.
33 «Процессуальная логика» [Смирнов, Солондаев, 2019] — очень важная для меня книга, в которой проведено эмпирическое психологическое исследование влияния С- и П-логик на рассуждения. Показано, что С- и П-логики стихийно применяются обычными людьми, аргументирующими свои решения. После выхода книги проведена серия экспериментов, в том числе другими авторами, доказавшая воспроизводимость результатов. Работаем с В.К. Солондаевым над дальнейшим развитием методики. Результаты работы нашли применение на практике.
34 «Логика смысла как философия сознания: приглашение к размышлению» [Смирнов, 2021] — наиболее полное (на момент выхода книги) и системное изложение логики смысла. Даны все основные понятия и категории. Логика смысла обоснована теоретически. Подробно исследована П-схематика различных сегментов арабо-мусульманской культуры, включая арабский язык. Показан контраст с С-организацией языка, логики, теоретического мышления, общества и политической власти, мировоззрения, этики и эстетики.
35

Арабистический проект
36 Теоретическое построение ничего не стоит, если не опирается на прочный эмпирический фундамент. Тексты арабо-мусульманской философии и, шире, теоретические тексты большой арабо-мусульманской культуры — вот то основание, на которое опирается мое понимание того, как устроена философия в арабо-мусульманском мире, какое место она занимает в культуре и как устроена сама арабо-мусульманская культура. В этой работе трудно провести однозначную черту между собственно арабистикой и собственно философией, или же между арабистическими и логико-смысловыми исследованиями. Логика смысла, как я уже говорил, всегда была для меня моим основным интересом и моей основной заботой, но развить логику смысла можно было только изнутри текстов другой культуры, получив тем самым то, что Ф. Жюльен назвал «другая точка зрения» [Жюльен, 2001: 6–7], то есть получив такую возможность смыслополагания, которая не берет ничего из арсенала собственной культуры исследователя.
37 Такой подход хорошо известен востоковедам, которые всерьез относятся к своему предмету. Только забыв русский язык, можно по-настоящему заговорить по-арабски; только отказавшись от багажа собственной культуры, взяв его в скобки, можно по-настоящему принять другую культуру.
38 Однако не это самое трудное — хотя это неимоверно трудно, особенно на первых порах. Самое трудное — то, что удается действительно немногим, — это вернуться после этого назад, вспомнить все, что было на время забыто, раскрыть скобки. И при этом удержать — вот где главная трудность — постигнутую инаковость другой культуры.
39 Теперь, после настоящего погружения в другую культуру, после того, как собственная была на какое-то время взята в скобки, другая культура оказывается не только инаковой в отношении собственной, но и своей. А значит, не инаковой. Другая культура, постигнутая настолько, насколько это возможно в искреннем востоковедном исследовании, сохраняя свою инаковость, вместе с тем теряет ее и теряет тем больше, чем глубже эта инаковость постигнута. Другая культура становится не просто инаковой (иной), она становится тожеинаковой. Она способна становиться своей (когда исходная своя взята в скобки). Но если на этом остановиться, дело не будет сделано: мы просто заместим одну культуру другой, сделаем своей другую культуру. Все дело в том, чтобы суметь удержать в поле зрения обе культуры в их тожести и взаимной инаковости.
40 Мы только тогда понимаем по-настоящему другую культуру, когда она утрачивает манящий ореол необычности и экзотичности, становится привычной и понятной. Но именно тогда мы узнаем, что другая культура дает нам и делает для нас то же, что дает и делает наша собственная. Однако другая культура делает это иначе — совсем не так, как наша. Только тогда, с осознанием этого, оказывается достигнуто «теоретическое расстояние», отделяющее «другую точку зрения» (Ф. Жюльен). В таком случае наша, исходно собственная, культура и культура, исходно другая, но ставшая не менее «нашей», представляют собой взаимно инаковые «точки зрения» — и взаимно тождественные.
41 То же иначе моей-родной культуры и культуры моей-другой — это то же иначе смыслополагания. Большие культуры «делают смысл» (восхитительное английское выражение), то есть осмысленны, разными (целиком разными) путями — но это один и тот же смысл (целиком тот же — тот же как целостность, иной как развернутая связность). Один и тот же потому, что смысл всегда один и тот же: смысл — целостность, а целостность не бывает иной для самой себя, хотя способна бесконечно многообразно меняться.
42 Так мы возвращаемся к вопросу о смыслополагании — возвращаемся к логико-смысловому проекту. Исследование культуры и логика смысла — не два разных проекта, а один и тот же по существу. Но здесь, работая с другой большой культурой, мы имеем неоценимую возможность погрузиться в иной, но тот же мир смыслополагания и, работая на этой то-же-инаковости, увидеть на контрасте двух миров, инаковых и неинаковых в отношении друг друга, то, что не заметно взгляду, ограниченному рамками одной большой культуры.
43 Логика смысла — это разворачивание целостности. Но ведь культура — именно целостность. В культуре каждое ведет к каждому, любое — ко всему остальному: понять, к примеру, европейское или исламское искусство (музыку, архитектуру, живопись или орнамент) можно, только зная метафизику, философию в целом и вероучение; их не понять, не зная истории; историю не понять без знания этнографии и быта, и т.д., и все это вместе — без знания греческого, латыни, европейских или арабского языков. В общем виде это верно для любой культуры, большой и малой, но для большой особенно — в силу ее глубины и мощи, ее фундированности собственным способом смыслополагания. Именно в этом — манящая привлекательность другой большой культуры, ее закрытость от чужака, который на первых порах то и дело попадает впросак, ожидая одного, встречая другое. Другая большая культура иначе делает смыслы — она иначе осмысливает себя и мир, человека в культуре и мире. Чуткий чужак может стать здесь своим, освоив этот, новый для себя, способ смыслополагания — способ мыслить и видеть мир. Чужак прямолинейный и заносчивый придет в этот мир со своей логикой, своими привычками и своей оптикой, не желая их менять. Первый постигнет очарование нового и сделает иное тем же, что свое. Второй сомнет инаковость и так и не доберется до сердца культуры, оставшись с раздавленной ее скорлупой и в недоумении пожимая плечами.
44 Путь к сердцу культуры — прежде всего через ее язык. И здесь — великая возможность, великая удача для арабиста: арабский язык не менялся в общем и целом последние 14 веков, когда возникла и расцвела большая арабо-мусульманская культура, и мы имеем возможность говорить и думать на том же языке, на котором говорили и думали ее творцы. Но в этом — и вызов: огромные усилия нужны для того, чтобы не подмять под собственные языковые шаблоны классический арабский, и еще большие — для того, чтобы посмотреть на него глазами его носителей и теоретиков. И здесь вновь для арабиста — и большая удача, и большой вызов. Арабская языковедческая традиция начиная с Сибавайхи и ал-Халила описала арабский язык во всех возможных деталях и со всей возможной логической стройностью, но в этот дворец непросто войти: нужно освоить терминологию, оригинальную и не сводимую к привычной нам, а главное — постичь внутреннюю логику АЯТ, столь созвучную внутренней логике арабского языка. Язык — вовсе не знаковая система наподобие азбуки Морзе; язык — это прежде всего связность и способ полагать связность. То, как арабский язык устанавливает связность, и выражает его внутреннюю логику, и АЯТ — надежный поводырь и строгий провожатый на пути к открытию этой логики. А ведь именно об этом и говорил в ставшей теперь знаменитой полемике с Матта (Матвеем), защитником логики греческой, утверждавшим ее универсальность и независимость от языка, ас-Сирафи, арабский грамматик, сказавший, что греческая логика основана на греческом языке, тогда как грамматика арабского и есть его логика [Абу Хаййан ат-Таухиди, 2012].
45 Если язык — это прежде всего полагание связности, то и мышление — также полагание связности. Бессвязное мышление — противоречие в определении; бессвязность хуже, чем нелогичность. Потому что установить следование законам логики или их нарушение можно только для того, что связно и что может быть осмыслено. И тогда становится понятным, как язык соотносится с мышлением: это два разных способа, два разных «механизма» для достижения одной и той же цели. Они не могут обойтись друг без друга и возможны только благодаря друг другу.
46 В таком случае «мышление культуры» — не просто красивая метафора, но глубоко содержательное выражение. Ведь большая культура и есть прежде всего связность: Шпенглер хорошо уловил это в понятии «морфология культуры». И тогда язык, мышление и культура — не три разные и раздельные сущности, а три взаимоподдерживающих потока установления связности.
47 Серьезное соединение востоковедного и философского образования, когда студент одновременно и сразу овладевал бы обеими областями, создаст новые точки роста не только для востоковедения, но прежде всего для философии, и в частности — философии сознания. Опыт больших культур сохранен для нас в почти необозримых массивах их текстов. Это опыт разворачивания сознания как культуры и выстраивания цивилизации на ее основе. Европейское мышление до сих пор имело дело исключительно с самим собой, независимо от того, чем оно занималось. Даже освободившись от европоцентризма идеологического, нельзя освободиться от европоцентризма эпистемологического до тех пор, пока мы не научимся мыслить, как если бы европейское мышление было нам неизвестно, заключая его целиком в скобки. Этого не умеют делать, а чтобы скрыть неумение, утверждают, будто это и невозможно. Ф. Жюльен не случайно говорит, что Европа до сих пор не знала Китая, и этот тезис можно смело распространить на любое исследование неевропейских культур, проводимое в востоковедном ключе или в ключе полевой антропологии и когнитивистики. Замечание Жюльена верно постольку, поскольку до сих пор не был решен вопрос о том, как избежать искажающего влияния оснований европейской мысли на исследуемый материал и подгонки этого материала под категориальный аппарат и логику исследователя, опирающиеся на европейские основания.
48 Сделать это позволяет логико-смысловой подход: я могу показать, как выстроить сознание и мышление «с нуля», заложив его фундамент и не используя при этом категориальный аппарат и логику, лежащие в основании европейской мысли. Так решается задача, которую я обозначаю как переход от линейного универсализма к объемному. Линейных вариантов универсализма столько же, сколько логик смысла: каждая универсальна в собственных границах. Уметь выстраивать любую из таких линий, начиная с самого начала, — вот задача, которую решает логико-смысловой проект. Вряд ли нужно говорить, что это значит для нашего понимания сознания. Но тем самым решается и куда более масштабная задача — задача объемного вѝдения сознания как способности к смыслополаганию в любой из логик смысла.
49

О будущем
50 Логика смысла не имеет границ. Или же — ее границы и есть границы сознания. Простой, но фундаментальной истиной, которую люди склонны забывать, впадая в худшее из заблуждений, К.Г. Юнг назвал тот факт, что единственная известная нам форма существования — «психическая» [Юнг, 2019: 150], то есть данная нам как наше сознание. Логика смысла — это работа с сознанием во всех его проявлениях. Она разворачивается вместе с разворачиванием сознания.

Библиография

1. Абу Хаййан ат-Таухиди. Книга услады и развлечения. Восьмая ночь. Диалог логика с грамматиком (в сокращении) / пер. с араб., вступ. и примеч. Д.В. Фролова // Ишрак: Ежегодник исламской фи¬лософии. № 3. М.: Вост. лит., 2012. С. 547–572.

2. Abu Hayyan at-Tawhidi. Kniga usladi i razvlecheniya. Vos’maya noch’. Dialog logika s grammatikom (v sokrashenii) [Book of Delight and Relaxation. Eighth Night. Discussion Between the Logician and Grammarian (Abridged)], transl. from Arabic, introd. and notes by D.V. Frolov. Ishraq: Islamic Philosophy Yearbook. N 3. Moscow: Vostochnaya Literatura Publ., 2012. P. 547–572.

3. Бергсон А. Введение в метафизику / пер. c фр. В. Флеровой // Бергсон А. Собрание сочинений: в 5 т. Т. 5. СПб.: Издание М.И. Семенова, 1914. С. 3–47.

4. Bergson H. Vvedeniye v metafiziku [Introduction to Metaphysics], transl. from French by V. Flerova. Bergson H. Sobraniye sochinenii: v 5 t. [Collective Works: in 5 vol.]. Vol. 5. St. Petersburg: M.I. Semenov Publ., 1914. P. 3–47.

5. Жюльен Ф. Путь к цели: в обход или напрямик: Стратегия смысла в Китае и Греции / пер. c фр. В.Г. Лысенко. М.: Московский фило¬софский фонд, 2001.

6. Jullien F. Put’ k tseli: v obhod ili napryamik: Strategiyа smysla v Kitaye I Gretsii [Detour and Access: Strategies of Meaning in China and Greece], transl. from French by V.G. Lysenko. Moscow: Moskovskiy filosofskiy fond Publ., 2001.

7. История арабо-мусульманской философии: Учебник и Антология / под ред. А.В. Смирнова. М.: Академ. проект: ООО «Садра», 2020.

8. Istoriya Arabo-musul’manskoi filosofii: Uchebnik i Antologiya [A History of Arab-Islamic Philosophy: A Textbook and an Anthology], ed. by A.V. Smirnov. Moscow: Akademicheskii proekt: OOO “Sadra” Publ., 2020.

9. Лукашев А.А. Мир смысла в немногих словах: философские взгляды Махмуда Шабистари в контексте эпохи / отв. ред А.В. Смирнов. М.: ООО «Садра», 2020.

10. Lukashev А.А. Mir smysla v nemnogikh slovakh: folosoifsliye vzglyadi Mahmuda Shabistari v kontekste epokhi [The Universe of Sense in a Handful of Verses: Philosophical Views of Mahmud Shabistari Contextualized], ed. by A.V. Smirnov. Moscow: OOO “Sadra” Publ., 2020.

11. Романов В.Н. Исповедь научного работника, или Утешение методологией // Три подхода к изучению культуры / под ред. В.В. Иванова. М.: Изд-во МГУ, 1997. С. 93–127.

12. Romanov V.N. Ispoved’ nauchnogo rabotnika, ili Uteshenie metodologiei [Researcher’s Confessions, or Consolation by Methodology], ed. by V.V. Ivanov. Moscow: Moscow university Publ., 1997. P. 93–127.

13. Смирнов А.В. Всечеловеческое vs. общечеловеческое. М.: ООО «Садра»: ЯСК, 2019а.

14. Smirnov A.V. Vsechelovecheskoye vs. obshechelovecheskoye [Vsechelovecheskoye vs. obshechelovecheskoye]. Moscow: OOO “Sadra”: YaSK Publ., 2019a.

15. Смирнов А.В. Логика смысла как философия сознания: Приглашение к размышлению. М.: ЯСК, 2021.

16. Smirnov A.V. Logika smysla kak filosofiya soznaniya: Priglashenie k razmyshleniyu [Logic of Sense as a Philosophy of Consciousness: An Invitation to Discussion]. Moscow: YaSK Publ., 2021.

17. Смирнов А.В. Мыслить значит разворачивать связность // Вопр. философии. 2019б. № 2. С. 48–60. DOI: 10.31857/S004287440003868-9

18. Smirnov A.V. Myslit’ znachit razvorachivat’ svyaznost’ [Mind is a Capacity to Develop an Epistemic Chain]. Vosrosy Filosofii. 2019б. Vol. 2. P. 48–60. DOI: 10.31857/S004287440003868-9

19. Смирнов А.В. Работа над ошибками: чем объяснить герменевтическую неудачу Т. Ибрагима? // Ишрак: Ежегодник исламской философии. № 3. М.: Вост. лит., 2012. C. 601–634.

20. Smirnov A.V. Rabota nad oshibkami: chem obyasnit’ germenevticheskuyu neudachu T. Ibtagima? [Correction of Errors:

21. Searching for the Reason Behind Tawfiq Ibrahim’s Hermeneutic

22. Failure]. Ishraq: Islamic Philosophy Yearbook. N 3. Moscow: Vostochnaya literatura Publ., 2012. P. 601–634.

23. Смирнов А.В. Событие и вещи. М.: Садра: ЯСК, 2017.

24. Smirnov A.V. Sobitiye i veshi [Occurrence and Things]. Moscow: Sadra: YaSK Publ., 2017.

25. Смирнов А.В. Сознание. Логика. Язык. Культура. Смысл. М.: Языки славянской культуры, 2015.

26. Smirnov A.V. Soznsniye. Logika. Yazik. Kul’tura. Smysl [Consiousness. Logic. Language. Culture. Sense]. Moscow: Yazyki slavyanskoi kul'tury Publ., 2015.

27. Смирнов А.В., Солондаев В.К. Процессуальная логика. М.: ООО «Садра», 2019.

28. Smirnov A.V., Solondayev V.K. Protsessual’naya logika [Process Logic]. Moscow: OOO “Sadra” Publ., 2019.

29. Ткаченко Г.А. К проблеме построения языка описания культур Востока (и Запада) // Историко-философский ежегодник. 1994. М.: Наука, 1995. С. 361–364.

30. Tkachenko G.A. K probleme postroeniya yazika opisaniya kultur Vostoka (i Zapada) [Addressing the Issue of Description Language Adequate to the Cultures of the East (and of the West)]. History of Philosophy Yearbook. 1994. Moscow: Nauka Publ., 1995. P. 361–364.

31. Шамилли Г.Б. Философия музыки: Теория и практика искусства maqām / отв. ред. И.К. Кузнецов. М.: ООО «Садра»: ЯСК, 2020.

32. Shamilli G.B. Filosofiya muzyki: Teoriya i praktika iskusstva maqām [Philosophy of Music: Theory and Practice of the Art of Maqām], ed. by I.K. Kuznetsov. Moscow: OOO “Sadra”: YaSK Publ., 2020.

33. Юнг К.Г. Психология и религия / пер. с англ. А.М. Руткевича // Юнг К.Г. Архетип и символ / cост. и вступ. ст. А.М. Руткевича. М.:

34. Канон+: РООИ «Реабилитация», 2019. С. 143–216.

35. Jung C.G. Psikhologiya i religiya [Psychology and Religion], transl. from Engl. by A.M. Rutkevich. Jung C.G. Arkhetip i simvol [Archetype and Symbol], compil. and introd. notes by A.M. Rutkevich. Moscow: Kanon+: RООI “Reabilitatsiya” Publ., 2019. P. 143–216.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести