Везде
В поисках социогуманитарных траекторий развития биобанков: наука и социальное доверие
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
В поисках социогуманитарных траекторий развития биобанков: наука и социальное доверие
Аннотация
Код статьи
S023620070022792-8-1
DOI
10.31857/S023620070022792-8
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Белялетдинов Роман Рифатович 
ORCID: 0000-0003-1420-0022
Должность: Младший научный сотрудник
Аффилиация: Институт философии РАН
Адрес: Москва, Российская Федерация, 109240 Москва, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1
Номер
Том 33 Выпуск №5
Страницы
63-76
Аннотация

Социальное доверие — основа развития биомедицинских технологий, затрагивающих ценностные и моральные сферы современного общества. Аксиологические факторы, внешние для науки, являются определяющими в формировании легитимации научных исследований. Биоэтика позволяет проводить «акклиматизацию» достаточно спорных научных разработок, добиваясь с помощью публичного обсуждения признания новых научных методов, напрямую воздействующих на жизнь человека. Необходимость получения информированного согласия у доноров биобанков связана с общепринятой процедурой проведения клинических исследований. В более широком смысле биоматериалы в контексте исследований рассматриваются как неотъемлемая собственность пациентов, из чего вытекает их право на контроль за тем, что происходит с образцами биоматериалов. Однако, учитывая нагрузку биобанков, в которых могут проходить десятки исследований, процесс информирования всех доноров по каждому отдельному исследованию является крайне затруднительной задачей, требующей ресурсов как технических, так и временных. Сегодня форма расширенного информированного согласия рассматривается как наиболее подходящая модель взаимодействия доноров и депозитариев биоматериалов. Таким образом, правовой подход к проблеме информированного согласия для биобанков, казалось бы, выглядит полностью функциональным. Между тем необходимость учитывать моральные принципы доноров биобанков сохраняет актуальность как условие сохранения доверия к науке.

Ключевые слова
биобанки, информированное согласие, социотехническая мнимость, автономия
Классификатор
Получено
08.11.2022
Дата публикации
09.11.2022
Всего подписок
12
Всего просмотров
661
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
970 руб. / 16.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2022 год
Преимущества сервисов
4365 руб. / 87.0 SU
1 Социальное доверие — основа развития биомедицинских технологий, затрагивающих ценностные и моральные сферы современного общества. Аксиологические факторы, внешние для науки, являются определяющими в формировании направления, финансировании развития и легитимации научных исследований. В значительной степени доверие можно определить как гарантию того, что создаваемые учеными биомедицинские технологии не являются угрозой обществу. Биоэтику, возникшую в ответ неэтичным исследованиям с участием человека, нередко обвиняют в том, что она через этические комитеты и регламенты, внедренные в научные программы, затормаживает развитие науки. Между тем влияние биоэтики на науку способствует «акклиматизации» спорных научных разработок и позволяет добиваться подлинного признания новых научных методов, напрямую воздействующих на жизнь человека.
2 Биобанки относятся к сфере таких разработок и представляют собой крайне важное для науки и амбивалентное для общества явление. Вероятность опасений и недоверия к биобанкам обусловлена их новизной, глобальным характером системы организации биобанков, а также неопределенностью целей и задач, которые могут быть решены с использованием биоматериалов доноров биобанков.
3 Социальное доверие является актуальной проблемой развития биобанков, а ее решение стало предметом дискуссий в части определения того, как следует вводить норму информированного согласия в практику работы биобанков.
4

Биобанки в системе науки
5 Термин «биобанк» появился для обозначения специализированных депозитариев биоматериалов, возникших и получивших распространение для нужд биомедицины. Предшественники биобанков — коллекции биоматериалов и организмов XVII–XVIII веков — гербарии, ботанические сады, собрания коллекций животных [Брызгалина, 2018: 12]. Современные биобанки отличаются от депозитариев, созданных в прошлом, и по форме, и по содержанию и целям. Современные биобанки представляют собой сложные научные структуры, предназначенные как для хранения биологических материалов, так и для проведения биомедицинских исследований. Депозитарии образцов тканей человека содержат не только биообразцы доноров, но и научную инфраструктуру и являются частью современных проектов в области эпидемиологии, фармакологии и биомедицины.
6 Биобанки классифицируются по следующим направлениям. Популяционные биобанки (биоматериалы распределяются по социометрическим критериям: возрастным, профессиональным, национальным). Клинические биобанки специализируются на отдельных заболеваниях (сердечно-сосудистых, онкологических и др.). Также есть специализированные биобанки редких заболеваний. Существуют государственные биобанки (биобанк HUNT, Норвегия), частные биобанки (deCode, Исландия), частно-государственные (Национальный биобанк Великобритании) [Брызгалина, 2018: 25]. Все большее значение приобретают международные биобанки (EuroBioBank, GenomeEUtwin).
7 Биобанки являются элементом более масштабного процесса развития науки, связанного с генетизацией общества. Генетизация — это развитие биомедицины с акцентом на генетику, в результате чего генетическая информация становится наиболее достоверным источником знания о болезнях, психологических особенностях субъекта и, потенциально, его социально значимых способностях. Генетическая детерминированность дополняет традиционную диагностику, клинические симптомы, и на ее основе могут выстраиваться не только превентивная диагностика, но и социальные сети и группы.
8 Однако такой подход можно считать неоднозначным: генетические механизмы распространенных заболеваний (например, диабета, муковисцидоза) не дают определенного представления о болезни, пригодного для реализации в клинической практике. Генетическая репрезентация болезней может рассогласовываться с клинической картиной из-за того, что определения болезней, предлагаемые генетиками и врачами, не идентичны [Weiner, 2017].
9 Широкий набор генетических тестов и терапий остается социально востребованной и встречающей поддержку идеей, которая, конечно, распространяется и на биобанки. Биобанки необходимы как мощные биоинформационные и исследовательские базы данных, на основе которых должно возникнуть знание о том, как функционируют отдельные гены в геноме. Если заглянуть немного дальше, то можно представить, что следующий, или параллельный, шаг развития биобанкинга как индустрии — это встраивание генетического знания в социальную жизнь через информацию, полученную с помощью исследований на основе биобанков. Таким образом, можно заключить, что биобанки как исследовательская платформа предоставляют площадку для более широкого распространения идей генетизации.
10 Между тем даже терапевтическое применение генетики в отношении человека может столкнуться с недоверием не только из-за изменения медицинской практики понимания природы заболеваний, но и по причине смены парадигмы терапии от лечения симптомов к лечению вероятных генетических дефектов. Социальное доверие к генетизации здоровья связано с различением общественного и частного блага, с одной стороны, и коммерческой эксплуатацией биообразцов для получения неопределенного круга результатов, среди которых могут быть и такие, которые способны вызвать неодобрение доноров биобанков, — с другой. Проблема социального доверия к биобанкам вытекает из того, что формально биобанки являются научными институтами, проводящими биомедицинские исследования, но фактически они являют собой глобальное движение науки к генетизации медицины, образ которой пока еще не вполне понятен и только складывается из конкретных действий, среди которых практика получения информированного согласия на проведение исследований с использованием биообразцов человека.
11 Доноры биобанков не только предоставляют информированное согласие на проведение исследований на своих биообразцах, но и легитимируют расширение влияния генетических исследований на общество. Учитывая множественность подобных исследований и их разнообразие, одни исследования могут вызывать доверие, в то время как другие — сомнение. Таким образом, доверие к науке и одобрение целей науки становятся одной из основных социогуманитарных тем развития биобанков. Можно предположить, что для большинства потенциальных доноров доверие к биобанкам определяется через представление о биомедицинском будущем, в котором человеку предстоит жить.
12

Хрупкое социогуманитарное будущее: генетическое редактирование

13 Ограниченные возможности инклюзии больных моногенетическими заболеваниями заставляют искать решение, по словам Д. Харавей, в «воображаемом безопасном будущем» [Haraway, 2016: 1], инвестируя в биотехнологический оптимизм. Вопрос о том, не превратится ли биотехнологический оптимизм в «жестокую утопию» [Tutton, 2020: 20], где человек будет пытаться спрятаться от нерешенных социальных проблем, остается открытым. Дилемму — редактировать или нет эмбрион человека, а затем и самого человека — долго рассматривали как отвлеченный философско-биоэтический мысленный эксперимент. Однако с появлением технологии редактирования генома CRISPR-CaS9 ее осознание становится вызовом: уже предпринята попытка решать такие социальные проблемы, как распространение ВИЧ с помощью технологии редактирования генома эмбриона. Появление практической реализации двойственных терапевтических практик актуализирует проблему социального доверия/недоверия к науке. В случае биобанков доверие/недоверие к науке имеет возможность конкретной реализации в форме информированного согласия доноров предоставить свои биообразцы для биомедицинских исследований и, по сути, дает возможность донорам формально влиять и даже определять социогуманитарные траектории развития биобанков и науки.
14 Одна из причин, по которой информированное согласие на предоставление биоматериалов в биобанки становится столь необходимым, состоит в неопределенности генетизации с точки зрения ожидаемых результатов. При расширении биомедицины до редактирования эмбрионов человека будущее может быть представлено в двоякой социогуманитарной траектории: как привлекательная оптимистическая модель, где проблема наследуемых заболеваний решается при помощи редактирования эмбриона (при условии расширения автономии родителей, принимающих решение о генетическом редактировании эмбриона), и как «жестокая утопия» — перенаправление ресурсов с традиционных способов социализации уже рожденных с заболеванием детей и профилактики моногенетических заболеваний (генетическое консультирование) на предпочтительно биомедицинское редактирование человека. Выбор между генотерапией наследуемых заболеваний и существующими практиками лечения и предотвращения моногенетических заболеваний определяется либо конвенцией, принятой в медицине, либо через признание новых границ автономии, открывающих дорогу генотерапии.
15 Уже сформировался концептуальный язык, способный передать противоречия генетического преобразования человека: от алармистской идеи гиперответственности, которая ложится на тех, кто соглашается на генетическое редактирование собственного тела, до необходимости обретения «гомеостаза» — саморегулирования, определяемого как рефлексивный модерн [Meulen, 2019]. В биоэтической перспективе философы-утилитаристы, такие как Дж. Савулеску, говорят о необходимости редактирования генома как об обязательстве и долге смягчения страдания с помощью достижений биомедицины [Gyngell, 2017], в то время как биоконсервативно настроенные исследователи видят социотехнические мнимости — симметричное по отношению к науке увлечение генетическими технологиями и неоправданное расширение нового типа медикализации.
16 «Социотехнические мнимости» — коллективно признаваемые и ретранслируемые представления желаемого будущего (либо сопротивление нежелаемому будущему) [Weiner, 2017: 11; Tutton, 2020: 5]. Не только стремление к развитию технологий редактирования эмбриона, но и сопротивление этой технологии формирует этическую повестку развития идеи редактирования генома.
17 Медицинский колониализм как навязывание высокотехнологических форм медицинской помощи и биомедицинских исследований, поглощающих значительные финансовые, научные и исследовательские ресурсы, но в итоге решающих незначительные с точки зрения масштаба задачи, позволяет рассматривать структуру биобанков критически, как высокотехнологическую систему, работа которой требует оправдания и обоснования. Поливариативность методов медицины как с точки зрения диагностики, так и с точки зрения репрезентации заболеваний получает дополнительный импульс с появлением биобанков, еще более увеличивая формы «множественности тела» в его медицинском измерении.
18 Если рассматривать редактирование генома как инструмент, а желаемое будущее — как цель, которая может быть достигнута, то эмбрион оказывается в положении объекта, к которому применяется биомедицинская технология, с тем чтобы цель, будущее эмбриона, была достигнута. Однако показания для этого вмешательства разнообразны. Это могут быть данные генодиагностики, согласно которым определенные гены индуцируют конкретные моногенетические заболевания. Это может быть желание родителей, имеющих высокий риск рождения ребенка с моногенетическим заболеванием. И это может быть общепринятая практика конкретной клиники, где генодиагностика служит основанием для редактирования генома [Мол, 2017: 137]. Особенность статуса эмбриона состоит в том, что он находится в стадии перехода от клетки к человеку [Юдин, 2011], еще не имеет собственного голоса, но уже признается человеком.
19 Медицинский антрополог А. Мол полагает, что тело может интерпретироваться множественно: как социальное тело, как набор анализов, как жалобы на болевые ощущения. Следовательно, и способы лечения могут быть разнообразными — болезнь, представленная в анализах и не проявленная в повседневности, может быть проигнорирована или устранена с помощью терапии (например, прооперирована), болезненное состояние устраняется операцией или лечебными упражнениями [Мол, 2017: 139]. Несправедливость этого положения состоит в том, что эмбрион, имея тело и статус будущего человека, не обладая персональной автономией, еще не способен выбирать, но уже может быть отредактирован ради интересов самых различных акторов — исследователей, врачей, родителей или согласно (био)политике здравоохранения.
20 Можно сказать, что проблема редактирования генома — попытка заместить уже сложившиеся медицинские практики новым инструментарием, который между тем этически не вполне согласуется, а часто и откровенно вступает в противоречие со сложившимся клиническим status quo.
21 Созвучным образом тема будущего человека в связи с распространением генетических технологий прозвучала двумя лейтмотивами, один из которых позитивный, а другой — негативный, на обсуждении проблемы редактирования генома на круглом столе в Институте философии РАН [Рабочая встреча, 2019]. Д.В. Ребриков, выступающий за либерализацию генетических исследований на эмбрионе человека, говорил о роли автономии родителей в оформлении согласия на редактирование генома своих детей — в случае, если оба родителя являются носителями рецессивной несиндромальной тугоухости. Оптимистические прогнозы биомедицинских технологий редактирования генома и привлечение автономии в качестве способа легитимации терапевтического редактирования генома человека, действительно, могли бы позволить отказаться от существующих консервативных подходов к решению проблемы моногенетических заболеваний, среди которых либо отказ в рождении детей парам, носящим два рецессивных гена, приводящих к наследственной глухоте, либо социализация детей с наследственным заболеванием. Возможность освободиться от ограничений, которые накладывают генетические отклонения, и уйти от сложившихся социальных практик адаптации людей с генетическими заболеваниями — это сверхзадача редактирования генома человека.
22 Противоположная точка зрения была представлена в аргументации директора Медико-генетического научного центра имени академика Н.П. Бочкова С.И. Куцева, и заключается в том, что современная медицина достаточно уверенно справляется с немногочисленными моногенетическими заболеваниями и, в сущности, не нуждается в редактировании генома эмбриона.
23 Потребность в редактировании генома эмбриона может быть реализована лишь как расширение персональной автономии родителей на устранение генетической первопричины заболевания: в случае тугоухости — это замена рецессивных генов родителей на стадии эмбриона. Редактирование генома открывает возможность преобразовать будущее в набор желаемых ценностей, прежде всего терапевтических, но вовсе не обязательно, что редактирование генома ограничится только терапией. Уже существуют и высказываются идеи генетического морального редактирования человека [Rakić, 2019].
24 Если евгеника, получившая распространение в 30-е годы XX века, была направлена на устранение носителей определенного набора тяжелых заболеваний, то есть ориентировалась на благо, понимаемое как патерналистская практика поддержания массового здоровья, то редактирование генома происходит на основании автономии пациента. Человек может изменить социальное поведение: например, выбрать партнера, у которого будет доминантный ген, однако он также может отредактировать геном своего ребенка. Редактирование генома как социотехническая мнимость инверсирует утилитарно обоснованную социальную практику — не нужно ограничивать личное поведение, чтобы избежать генетического заболевания, достаточно отредактировать геном эмбриона, сохраняя привычный социальный образ жизни.
25 Сейчас сложно спрогнозировать, насколько далеко зайдет редактирование генома эмбриона, будет ли оно направлено на лечение моногенетических заболеваний, или окажется, что ради коммерческого успеха распространятся и другие услуги редактирования — выбор цвета глаз или волос. Важно отметить, что редактирование генома, даже оставаясь еще полностью экспериментальной биомедицинской практикой, как социотехническая мнимость предлагает подмену социальных практик практикой медикализации через уход от социальных проблем, например таких, как распространение ВИЧ с помощью редактирования генома. Точно так же, как и полет на Марс [Tutton, 2020], редактирование генома эмбриона может оказаться началом реализации «жестокой утопии» — высокотехнологическим решением, обращение к которому проистекает из признания невозможности влиять на социальные проблемы через социальные механизмы.
26 Биобанкинг, под которым понимается системное развитие биобанков, становится первой ступенью детализированного исследования больших массивов генетической информации, что можно рассматривать либо как шаг к «биотехнологическому оптимизму», либо к «жестокой утопии». В такой ситуации неопределенности ученые нуждаются в соучастии общества, которое должно выражаться в фактическом доверии и одобрении развития генетических технологий. В биомедицине для соучастия испытуемого предусмотрено информированное согласие.
27

Проблема доверия и вовлеченности общества в работу биобанков
28 Необходимость получения информированного согласия у доноров биобанков связана с общепринятой процедурой проведения клинических исследований, регламентированных Хельсинской декларацией и Правилами должной клинической практики [Власов, 2011]. В более широком смысле биоматериалы в контексте исследований рассматриваются как неотъемлемая собственность пациентов, из чего вытекает их право на контроль за тем, что происходит с биообразцами. Биоматериалы после проведения необходимых клинических исследований, связанных с конкретным клиническим или исследовательским эпизодом, в буквальном смысле должны быть либо утилизированы, либо отданы пациенту.
29 Учитывая нагрузку биобанков, в которых могут проходить десятки исследований, процесс информирования всех доноров по каждому отдельному исследованию является крайне затруднительной задачей, требующей ресурсов как технических, так и временных. Следование процедуре полного информированного согласия — сообщение донору о целях и рисках, связанных с каждым отдельным проектом, разъяснение этих рисков специалистами, письменное заполнение форм информированного согласия — приведет к замедлению работы биобанков и сокращению числа исследований. Кроме того, возможный отзыв биоматериалов грозит исследовательским депозитариям биоматериалов существенными издержками.
30 Вместе с тем, по словам английского исследователя Т. Колтфильда, «участники обладают постоянным правом контролировать свои исследовательские биоматериалы», что является частью их «биоправ» [Manson, 2019: 3]. Колтфильд отмечает прямую связь между автономией и правом принятия решений: «В реальности биобанков автономия – это установление контроля над тем, что составляет персональную целостность. Из этого вытекает, что доноры биобанков должны сохранить право контролировать свою генетическую и персональную информацию. Это в некоторой степени касается уважения фундаментальных прав человека» [Caulfield, 2007: 223].
31 Полное информированное согласие определяется как «предоставление информации пациенту о том, что планируется сделать, и о последствиях, которые наступят после этого» [Planned Parenthood, 2004: 1278]. Расширенное информированное согласие подразумевает в достаточно сжатом виде лишь первую часть этого обязательства — информирование о том, что планируется сделать (проводить множественные биомедицинские исследования), но полностью оставляет в стороне вторую часть определения, каковы цели каждого конкретного исследования в биобанке, каковы риски каждого исследования, которые наступят в результате реализации научных проектов. Причем регулятивный документ ICH 8 [ICH guideline, 2017] допускает получение информированного согласия на множественное использование биоматериалов как в отдельной форме информированного согласия, так и внутри общей формы (что может сбить пациента с толку и не позволить ему разобраться, для каких именно целей забираются биоматериалы).
32 При этом в работе биобанков выполняются самые различные биомедицинские исследования и биоматериалы используются для разработки лекарств или биомедицинских технологий, которые могут не совпадать с убеждениями и ценностями доноров биоматериалов, особенно в свете умаления роли общества в инклюзии людей с различными генетическими особенностями [Intersex people, 2021].
33 Ко времени, когда практика биобанкинга станет более развитой, проблема нежелательного или неэтичного использования биоматериалов окажется столь же острой, как и исследования на человеке во времена Таскиги [Baker, 2013].
34 Признавая проблему желательности или нежелательности отдельных исследований и права доноров биобанков определять, какие типы исследований допустимы, расширенное информированное согласие признается наиболее подходящей формой взаимодействия доноров и депозитариев биоматериалов. Таким образом, формально правовой подход к проблеме информированного согласия для биобанков сегодня выглядит более функциональным, в то время как уважение моральных представлений пациента и его рациональное отношение к рискам остается вне биоэтического поля биобанкинга.
35 Интересно отметить, что причиной для интерпретации биобанков в качестве квазиисследований с участием человека служит то обстоятельство, что риски, грозящие пациенту в обычном исследовании, в случае биобанков можно рассматривать как ничтожные. Таким образом, статус исследований в биобанках, несмотря на то что он опирается на биоматериалы человека, воспринимается как лабораторный, далекий от пациентов. Поэтому и согласие, которое требуется от доноров биобанков, является лишь легальным одобрением, а иногда оно рассматривается как вообще необязательный и бюрократический атрибут, навязанный ученым извне [Вархотов, 2018].
36 Ученые вступают здесь в противоречие в оценке статуса исследований на человеке, проводимых в биобанках. С одной стороны, формально, за донорами сохраняются права на принятие решений, например право отзыва биоматерилов, отказ от определенных типов исследований. Однако, с другой стороны, признается техническая неисполнимость и практическая ничтожность информированного согласия (в силу его неинформативности) на использование биоматериалов для исследований. В частности, возможным решением проблемы считается введение в форму информированного согласия предоставления права руководству биобанков решать, какие именно исследования могут проводиться в биобанке. Но насколько альтернативная система оценки рисков, построенная на основе представления информации о проводимом исследовании (подобно тому, как это происходит в полном информированном согласии), применима для расширенного информированного согласия для биобанков, где риски для доноров не являются прямыми (то есть телесными), пока остается вопросом без ответа.
37 Биобанки как депозитарии биоматериалов прежде всего являются научным институтом. Однако их социальная роль значительно шире — они могут рассматриваться как первый конкретный шаг к биотехнологическому бегству от социальных вызовов, как начало «жестокой утопии» или идеологии «медицинского колониализма», оформленной по правилам расширенного информированного согласия на проведение исследований с использованием биообразцов доноров биобанков.
38 Роль науки в современном обществе определяется не только целями исследований, но и присущими обществу этическими представлениями. Кроме того, захваченность общества социотехническими «мнимостями» накладывает на науку и экспертизу научных исследований еще большие обязательства по поддержанию доверия к научным исследованиям.
39 Траектории научных исследований традиционно определяются рисками и угрозами прежде всего телесного характера. Между тем современная наука усложняется и риски приобретают характер столкновения приоритетов, доходящих до конфликтов, проистекающих из различных представлений о благе, основанных на принципах и ценностях общества, с одной стороны, и благе, возникающем из измеряемых результатов (например, сокращение доли моногенетических заболеваний), — с другой. Установление доверия к институту биобанков через поддержку практики информированного согласия и сохранение его сути (прежде всего информационной открытости научных исследований) сохраняет свою ценность как инструмент формирования траекторий развития биомедицины на основе взаимного доверия ученых, испытуемых и общества и позволит избежать в будущем фрагментации системы глобального биобанкинга, а также будет способствовать успешности избранных траекторий социально-ориентированных научных исследований, связанных с биобанками.

Библиография

1. Брызгалина Е.В., Аласания К.Ю. Вархотов Т.А., Гавриленко С.М., Рыжов А.Л., Шкомова Е.М. Биобанкинг. Социально-гуманитарные аспекты. М.: Изд-во Московского университета, 2018.

2. Вархотов Т.А., Аласания К.Ю., Брызгалина Е.В., Гавриленко С.М., Рыжов А.Л., Шкомова Е.М. Технонаука и этос ученого: Контуры этики биобанкинга глазами российского научного сообщества (по результатам опроса специалистов в области биомедицины и смежных видов деятельности) // ΠΡΑΞΗΜΑ. 2018. Т. 18, № 4. С. 61–83.

3. Власов В.В. Правила должной клинической практики против Хельсинской декларации // Казанский медицинский журнал. 2011. Т. 92. № 5. C. 748–752.

4. Мол А. Множественное тело. Онтология в медицинской практике / пер. с англ. группы Cube of Pink (МГУ). Пермь: Гиле Пресс, 2017.

5. Юдин Б.Г. Человек как объект технологических воздействий // Человек. 2011. № 3. С. 5–20.

6. Рабочая встреча по проблемам редактирования генома человека с автором журнала Science — Jon Cohen // Институт философии РАН. 07.10.2019 [Электронный ресурс]: https://iphras.ru/uplfile/root/news/archive_events/2019/podrobnee_3.pdf (дата обращения: 02.09.2022).

7. Baker R. Before bioethics: A history of American medical ethics from the colonial period to the bioethics revolution. Oxford: Oxford University Press, 2013.

8. Caulfield T. Biobanks and blanket consent: The proper place of the public good and public perception rationales. Kings Law Journal. 2007. Vol. 18. P. 209–226.

9. Gyngell Ch., Douglas Th., Savulescu J. The ethics of germline gene editing. Journal of Applied Philosophy. 2017. Vol. 34, N 4. P. 498–513.

10. Haraway D. Staying with the Trouble: Making Kin in the Chthulucene. Durham: Duke University Press, 2016.

11. ICH guideline E18 on genomic sampling and management of genomic data. European Medicines Agency. 2017. [Electronic resource]. URL: https://www.ema.europa.eu/en/ich-e18-guideline-genomic-sampling-management-genomic-data (date of access: 02.09.2022).

12. Intersex people urge ban on non-consensual 'sex-normalisation' surgeries. ABC News.16.10.2021 [Electronic resource]. URL: https://www.abc.net.au/news/2021-10-17/intersex-reform-sex-normalisation-surgerychildren/100538054?fbclid=IwAR1mGFoTkMKp1aUazQNXRjT0uxMpQ41TfmnYBEWZTGicfj4ONbtN9n6H58c (date of access: 02.09.2022).

13. Meulen T.R. Enhancement, hybris, and solidarity: a critical analysis of Sandel’s The Case Against Perfection. Medicine, Health Care and Philosophy. 2019. Vol. 22, N 3. P. 397–405.

14. Manson N.C. The ethics of biobanking: Assessing the right to control problem for broad consent. Bioethics. 2019. Vol. 33, N 5. P. 540–549.

15. Mikkelsen R.B., Gjerris M., Waldemar G., Sandøe P. Broad consent for biobanks is best — provided it is also deep. BMC medical ethics. 2019. Vol. 20, N 1. P. 71.

16. Planned Parenthood of Central Missouri v. Danforth, 1976. Encyclopedia of Bioethics. USA: Macmillan Reference, 2004. P. 1278.

17. Rakić V. Genome Editing for Involuntary Moral Enhancement. Cambridge Quarterly of Healthcare Ethics. 2019. Vol. 28. P. 46–54.

18. Tutton R. Sociotechnical Imaginaries and Techno-Optimism: Examining Outer Space Utopias of Silicon Valley. Science as Culture. 2020. Vol. 30, Iss. 3. P. 416–439.

19. Weiner K., Martin P., Richards M., Tutton R. Have we seen the geneticisation of society? Expectations and evidence. Sociology of Health & Illness. 2017. Vol. 39, N 7. P. 989–1004.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести