Везде
Правильно ли были расколдованы странности и истоки сексуальности? (полемические заметки)
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Правильно ли были расколдованы странности и истоки сексуальности? (полемические заметки)
Аннотация
Код статьи
S023620070014866-9-1
DOI
10.31857/S023620070014866-9
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Розин Вадим Маркович 
Аффилиация: Институт философии РАН
Адрес: Москва, Москва, 109240, ул. Гончарная, д. 12, стр. 1
Номер
Том 32 Выпуск №2
Страницы
147-160
Аннотация

В работе обсуждается статья «Странности и истоки человеческой сексуальности», в которой излагается достаточно популярная в наше время концепция сексуальности, опирающаяся на представления биологического подхода и психоанализа. Сформулированы основные положения, выдвигаемые и доказываемые автором статьи. Почему, спрашивает он, несмотря на многовековые усилия морали, религии и права, на большие риски, супружеские измены не прекращаются? Если женский оргазм не является побочным продуктом эволюции мужского, то для какой функции служит приспособлением? Как объяснить столь большое различие между обычной целостностью женских чувств, сексуального влечения и их нередкой расщепленностью, разорванностью у мужчин? Предлагается анализ условий мыслимости этих положений. В его рамках ставятся под сомнение способы аргументации, которые предлагает автор. Это обобщения представлений о человеке и путях его исторического развития, использование фактов, опровергаемых другими фактами, редукция человека и эволюции только к биологическому плану, психоаналитическая трактовка его поведения, использование теории Докинза. Основным положениям статьи ставятся в оппозицию другие положения. Человек — не только биологическое существо, но и социальное, психологическое, семиотическое, духовное, культурное, то есть многомерный кентавр. Эволюция помимо биологического плана содержит социокультурный план. Любовь и сексуальность представляют собой культурно-исторический и психологический феномен, в формировании и развитии которого большую роль играют такие факторы, как смена культуры, типы индивидуальности и личности, характер семиозиса (знаковые системы, схемы, произведения искусства). Тем не менее, критика статьи «Странности и истоки человеческой сексуальности» не означает желания запретить высказанные в ней идеи. Наличие в культуре модерна разных каналов социализации и способов жизни, либерально-демократические ценности и институты предполагают, как писал Кант, свободу в высказывании своих мнений и убеждений.

Ключевые слова
любовь, сексуальность, человек, личность, культура, семиозис, понимание, интерпретация, подход, мышление
Классификатор
Дата публикации
30.04.2021
Всего подписок
20
Всего просмотров
1464
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
920 руб. / 16.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2021 год
Преимущества сервисов
4224 руб. / 84.0 SU
1 Мне прислали интересную статью «Странности и истоки человеческой сексуальности». Фамилия, имя и отчество ее автора не были указаны, будем поэтому его называть просто «автор»1. Автор ссылается на большую иностранную литературу, его дискурс сексуальности выглядит научным и достаточно убедительным, правда, думаю, только для определенной аудитории, восхищенной достижениями биологических наук и психоанализом. А авторитет биологических дисциплин, и так достаточно высокий, в наш век пандемии и разработки от нее вакцины только растет. Меня авторский дискурс сексуальности заинтересовал потому, что в настоящее время он достаточно популярен в научном и околонаучном сообществах, и потому, что, на мой взгляд, он не всеобщий, как это пытается представить автор статьи, но также и потому, что я отстаиваю дискурс любви и сексуальности, находящийся в оппозиции к авторскому. Право каждого гуманитарного философа и ученого проводить и аргументировать свою концепцию, в том числе концепцию сексуальности, и не меньшее право — осмыслять и критиковать концепции, с которыми ты не согласен, поскольку они чреваты негативными последствиями для культуры и человека. Как писал И. Кант: «Во всех своих начинаниях разум должен подвергать себя критике и никакими запретами не может нарушать свободы, не нанося вреда самому себе и не навлекая на себя нехороших подозрений... К этой свободе относится также и свобода высказывать свои мысли и сомнения, которых не можешь разрешить самостоятельно, для публичного обсуждения и не подвергаться за это обвинениям как беспокойный и опасный гражданин. Эта свобода вытекает уже из коренных прав человеческого разума, не признающего никакого судьи, кроме самого общечеловеческого разума, в котором всякий имеет голос; и так как от этого разума зависит всякое улучшение, какое возможно в нашем состоянии, то это право священно и никто не смеет ограничивать его» [3, c. 617, 626].
1. Эта статья д.ф.н., проф. Николая Сергеевича Розова. Редакции хотелось узнать мнение о ней специалиста в области философии любви и сексуальности Вадима Марковича Розина. Естественно, как и для рецензента, статья была послана ему без указания автора. В.М. Розина статья заинтересовала, и он предложил написать на нее комментарии.
2 Уже постановка автором проблемы вызвала у меня ряд вопросов и сомнения.
3 • «Почему, ‒ спрашивает автор, ‒ несмотря на многовековые усилия морали, религии, систем обычного и государственного права, несмотря на большие риски, супружеские измены не прекращаются, причем не только со стороны мужчин, но и со стороны женщин? • Если женский оргазм не является побочным продуктом эволюции мужского (с чем уже все согласились), то для какой функции служит приспособлением, почему случается далеко не всегда и далеко не у всех женщин? • Как объяснить столь большое различие между обычной целостностью, синкретичностью женских чувств, сексуального влечения и их нередкой расщепленностью, разорванностью у мужчин?» [8].
4 Нетрудно заметить, что все три вопроса предполагают вроде бы невинное обобщение — и измены, и оргазм, и различие сексуального поведения женщин и мужчин касаются абсолютно всех, человека вообще. Но где мы видим «человека вообще», разве сексуальное поведение не различно в разных культурах и у разных индивидов, причем, вплоть до противоположных моделей? Мне скажут, подобные обобщения на каждом шагу, это необходимое условие научного анализа. Ну, да я сам этим грешу, но все же не до такой степени. Не должны ли мы здесь прислушаться к мнению замечательного философа и методолога Александра Огурцова, который в последние годы своего творчества постоянно подчеркивал опасность подобных поспешных обобщений, им он противопоставлял анализ конкретных случаев (индивидов, как пишут гуманитарии), различий и различений, которые должны предшествовать осторожным обобщениям.
5 Один из аргументов автора в пользу предлагаемых обобщений — опора на факты и исторический материал. Так, например, он, ссылаясь на четырех западных исследователей, пишет следующее: «Среди самых разных культур уровня дикости (охотники-собиратели, не перешедшие к земледелию, как правило, эгалитарные) характерно убеждение в том, что беременная женщина должна продолжать сношения для полноценного развития плода, причем желательно с разными мужчинами» [8]. Но вот известный американский антрополог М. Мид, изучавшая ранние формы любви и половых отношений, показывает прямо противоположное. «Поскольку арапеши, — пишет она (это горное племя в Новой Гвинее), — думают, что ребенок получается из материнской крови и отцовского семени, функция отца в оплодотворении не кончается вместе с зачатием, в течение нескольких недель от него требуется напряженная сексуальная активность. Чем больше актов соития совершат родители, думают арапеши, тем лучше и здоровее будет их ребенок. Но как только “груди матери обнаруживают характерные для беременности набухание и изменение цвета сосков, считается, что создание ребенка завершено. С этого момента все половые сношения запрещены”. И далее, пока ребенок не начнет ходить, накладывается строгое табу на половые сношения» [5, с. 253].
6 И практически на все примеры, приводимые в статье, можно привести контрпримеры. Вызывает удивление и то, каким образом автор использует в качестве подтверждения своих обобщений сами эти примеры. Чаще всего он отсылает читателя к архаической культуре, а иногда даже к животному миру, не поставив вопроса: а что, сексуальное поведение и отношения в современном мире и в древности (тем более, у животных) одни и те же? Вероятно, он предполагает, что человек за время социальной эволюции почти не изменился (с чем, конечно, трудно согласиться), или другое предположение¸ что человек в своей сущности — прежде всего биологическое существо (что, на мой взгляд, тоже сомнительно).
7 Современные исследования (антропологические, культурологические, семиотические, психологические) показывают, что человек — это многомерный кентавр, в котором нужно различать не только биологическую ипостась (организм), но и социальную (он социальный индивид), и психологическую, и семиотическую, и духовную (правда, не у всех), и культурную, причем между этими ипостасями существуют сложные отношения.
8 Наш же автор видит в человеке преимущественно биологический план, иногда даже оговаривается по Фрейду, например, не интимные отношения, а «спаривание»: для «неверных» женщин, замечает он «практикующих стратегию краткосрочного спаривания, оргазм способствует оплодотворению и восприятию лучших генов избранника. Для «верных», лишенных шансов извлечь репродуктивную пользу из внебрачного секса, оргазм служит укреплению связи с постоянным партнером (супругом) громкие, часто бесконтрольные женские крики при оргазме; такие звуки (стоны, громкое дыхание, рычание) возбуждают мужчин не меньше, а нередко и больше, чем вид голого женского тела; это свидетельствует о слаженной паре «сигнал/реакция», которая имеет все признаки врожденности, универсальности, а значит, является следом весьма древнего эволюционного приспособления; такие звуки, издаваемые самками приматов при совокуплении, служат для возбуждения и привлечения других самцов; самки приматов, практикующих промискуитет, издают более сложные, замысловатые звуки во время сношений, чем самки видов с моногамией или гаремами» [8].
9 Кстати, в самом понятии оргазма можно различить два разных значения: биологическое и социально-психологическое. Первое обусловлено именно биологическим истолкованием сексуальных отношений — их идеальный, желаемый результат конституируется как оргазм. Второе значение связано с желанием представить этот результат в качестве социального отношения. В этом случае оргазм часто понимается, как всего лишь социальная концепция, а не объективная психобиологическая реальность. Подтверждают эти представления многочисленные мнения, в соответствии с которыми женский оргазм и точка G — не больше, чем миф, женщины сплошь и рядом обманывают своих партнеров, изображая невероятное удовлетворение, а отсутствие оргазма никак не влияет на взаимоотношения пар.
10 В оправдание нашего автора можно заметить, как часто приглянувшиеся социальные концепции начинают конституировать сначала видение человека (он оказывается в новой реальности), потом его поведение, наконец, чувственность. Первоначально любовь, описанная Платоном в «Пире», —это просто нарративные схемы, потом новая платоническая любовь, которая начинает практиковаться становящейся античной личностью, затем социальная и психическая, в том числе и чувственная, реальность. Так и оргазм, для кого-то это просто концепция, а для, так сказать, практикующих оргазм (специализирующихся в нем) эти экстатические переживания могут уже восприниматься как телесный и психический факт их приватного бытия.
11 Но это наша интерпретация, дискурс автора предполагает последовательное проведение биологической и отчасти психоаналитической редукции. Одна из его главных идей — объяснение женской сексуальности не как поведения индивида и субъекта, а как неосознаваемого действия биологических начал и репродуктивных органов — сперматозоидов, влагалища, пениса. «Многие исследователи, — читаем мы, — трактуют необычные черты в строении человеческих репродуктивных органов вполне однозначно — как анатомические следы прежней ожесточенной конкуренции кавалеров за оплодотворение, причем главным полем битвы были не драки индивидов до копуляции, а масштабные «сражения» между миллионами сперматозоидов двух и более кавалеров после множественных половых актов с одной женщиной Человеческий пенис с особой толщиной и дополнительным утолщением головки у человека устроен так, чтобы удалять предшествующую сперму При сокращении влагалища может быть исторгнуто семя одного мужчины, тогда как семя другого будет втянуто Уже несколько десятилетий десятилетия “война сперм” является одной из горячих тем в изучении человеческой сексуальности» [8].
12 Как мы видим, настоящий апофеоз (от древнегреческого ἀποθέωσις — обоготворение, обожествление) биологического объяснения. Уместно здесь отметить и влияние З. Фрейда: оказывается, человеком управляет не сознание, а бессознательное в лице репродуктивных органов, что, кстати, оправдывает, считает автор, склонность женщин к частой смене партнеров. «Кредо Фреда, — замечают Л.Хьелл и Д.Зиглер, — где раньше было ид, там будет эго —выражает его оптимизм в отношении того, что силы разума смогут приручить примитивные и иррациональные побуждения. Несмотря на наличие тезиса о том, что посредством психоанализа можно достичь высокой степени рациональности, теория Фрейда прочно цементирована представлениями о важности иррациональных элементов в поведении человека. С позиций этой теории идея о том, что разумный человек держит под контролем ход событий своей жизни — не больше, чем миф» [11, с.134]. С этим вполне можно согласиться. Вот, например, что Фрейд пишет о любви: «любовь, в основе своей и теперь настолько же животна, какой она была испокон веков. Любовные влечения с трудом поддаются воспитанию, их воспитание дает то слишком много, то слишком мало. То, что стремится из них сделать культура, недостижимо; оставшиеся без применения возбуждения дают себя знать при активных половых проявлениях в виде неудовлетворенности» [9, с. 73].
13 Возможно, на концепцию автора оказал влияние и Р. Докинз, ведь по его теории люди — это всего лишь «машины выживания» (инструменты) для генов. Сочетание идей Фрейда и Докинза позволяет понять, например, такое утверждение автора: «при сокращении влагалища может быть исторгнуто семя одного мужчины, тогда как семя другого будет втянуто». По Фрейду именно влагалище (бессознательное) управляет реакциями женщины во время интимных отношений, по Докинзу — это управление представляет собой эволюционный механизм использования генами женской машины выживания.
14 В век пандемии философы и ученые, мыслящие подобно нашему автору в рамках естественнонаучного подхода, вероятно, сказали бы, что не только гены, но и первый отряд вирусов (коронавирусы) сумели превратить человеческие тела в машины выживания или, точнее, в «машины экспансии», машины завоевания социального мира. Но я предложил осмыслить пандемию иначе, противоположно [7]. Это естественный ответ природы (и первой, и второй, биологической) именно на развитие планетарной социальности. Плотность контактов, обусловленная деловыми связями, туризмом, мегаполисами, технологические эксперименты с биологическими материалами, даже современные формы питания и лечения в условиях ограниченности нашей планеты (она с точки зрения масштаба современного производства и потребления, оказалась не такой уж большой), предопределили такое развитие биологических организмов, которое позволило вирусам практически мгновенно преодолеть границу, отделяющую биологический мир от социального. Такого сюрприза от эволюции человек, конечно, не ожидал.
15 Надо сказать, наш автор довольно часто апеллирует к эволюции. Например, объясняя асимметрию мужского и женского поведения, он пишет: «Метафорически, женский оргазм — это смелая и даже вполне гуманная попытка эволюции хоть как-то компенсировать, преодолеть вынужденный и удручающий дуализм — расщепленность в сексуальной жизни мужчин. Радуясь и гордясь, что доставил женщине столь сильное и впечатляющее наслаждение, партнер получает хотя бы часть от той полноты и глубины любовных чувств, к которым способны женщины» [8].
16 Что автор понимает под эволюцией? Главным образом, эволюцию биологическую. Но ведь человек формировался в ходе эволюции культурной и социальной, которые решительно трансформировали биологический план. Например, на эволюцию любви и сексуальности огромное влияние оказали концепции любви — платоническая, куртуазная, романтическая. В соответствии с платонической концепцией любовь и сексуальные отношения, во-первых, были переведены с родовой социальной модели (любовь как внешнее действие богов) на личностную (любовь как свободный выбор индивида), во-вторых, одухотворены и эстетизированы (любовь как стремление к прекрасному и благу), в-третьих, чувственные отношения и женщина были Платоном принижены и оттеснены на второй план. Куртуазная концепция любви, взяв за основу платоническую концепцию, напротив, поставила женщину в центр любовного интереса (концепция «прекрасной дамы») и вернула в любовь чувственные отношения.
17 «Тот, — читаем мы в анонимном куртуазном произведении «Донна я принадлежу вам», — кто чувствует склонность к даме и часто посещает ее, не смея, однако, убеждать ее, является робким “таящимся”. Но если дама выказала ему уважение и настолько обнадежила его, что он решился высказать ей свою просьбу, он становится “молящим”. Если же уговорами он добился того, что она дарит его шнуром, поясом или перчаткой, или каким другим имением, малым или большим, он поднялся на ступень “поклонника”. Если же она полюбит своего верного “поклонника” и ей угодно будет, целуя, даровать ему свою любовь и уложить его с собой под одеяло, он возводится в степень “друга”» [10].
18 Романтическая концепция сложилась как под влиянием двух предыдущих концепций, так и под влиянием новоевропейской культуры с ее культом свободной, инициативной и желающей всего на свете личности. Если теперь учесть, что наша чувственность производна от культурного и социального семиозиса (схем, концепций, произведений искусства), то не стоит удивляться тому факту, что любовь и сексуальность существенно различаются в отдельных культурах, а также разных культурных традициях.
19 К тому же в Новое время происходит дифференциация сфер любви и сексуальности, они расходятся и обособляются. Секс по своей природе амбивалентен. Как показывает М. Фуко, секс нередко истолковывается как тайна и скрытая сущность индивида, и одновременно, как техника телесности, «технология любви». Но так же, как норма поведения и такая реальность жизни личности, в которой она получает удовольствие, поддерживает здоровье, разрешает противоречия между фантазиями сознания и желаниями тела. Если любовь ориентирована на сложные формы жизни — духовные, нравственные, на общение и родственность, включая интимные отношения, то секс — только на наслаждение. Они зависят друг от друга, но по-разному. Секс «крадет» у любви чувства и ауру, любовь берет у сексуальности, и то не всегда, технику и внешние формы.
20 «Как неудачна фраза: “Ему нужна женщина” — размышляет К. Льюис. — Строго говоря, именно женщина “ему” не нужна. Ему нужно удовольствие, мало возможное без женщины. О том, как он ее ценит, можно судить по его поведению через пять минут. Влюбленному же нужна даже не женщина вообще, а именно эта женщина. Ему нужна его возлюбленная, а не наслаждение, которое она может дать. Никто не прикидывает в уме, что объятья любимой женщины приятнее всех прочих… Я знаю только одного человека, совершавшего такой подсчет, — Лукреция, и влюблен он при этом не был. А ответил он так: влюбленность мешает наслаждению, чувства отвлекают, трудно со знанием дела смаковать удовольствие (поэт он хороший, но. Господи, что же эти римляне были за люди!)» [4, с. 209].
21 Фрейд думал, что сексуальность основана на половом влечении (энергии либидо). Не буду спорить, природным, биологическим субстратом сексуальности выступает половое влечение, но в культурном отношении это не так. Можно указать на работу глаза, позволяющего наслаждаться лицом и телом любимой, ее прекрасным обликом, на работу воображения, на мышление и общение. Платоническая концепция указала на присутствие в любви ценностей прекрасного, божественного, социального блага. Куртуазная концепция привнесла в любовь эстетический план, но также страдания, томление, ожидание счастья и наслаждений. Зато христианская концепция, связав земную любовь с греховностью, вытеснила сексуальность в запретную зону. С романтической любовью ассоциируются сильные страсти и уважение личности возлюбленных. Следовательно, любовь даже телесно опирается не только на половое влечение.
22 Но и половое влечение, и интимные отношения стоит понимать иначе, чем обычно принято, они тоже кентавричны, то есть одновременно феномен биологический и психо-культурный. Хотя окончание соития обусловливает резкое снижение телесной энергии и исчезновение полового желания, процессы эмпатии, благодарности, родственной близости в настоящей любви продолжаются и набирают силу. Но здесь и настоящая проблема — каким образом сложную реальность любви основывать на значительно более простом и во многом животном соитии? «Даже высшая форма любви, — писал Бердяев, — не есть любовь бесполая, бесплотная, не есть высушенный долг и моральная отвлеченность, в основе ее лежит мистическая чувственность, непосредственная радость касания и соединения» [2, с. 47] (курсив наш. — В.P.). Процесс соития отчасти бессознателен, но в своей кульминации он должен слиться с сознательными и разными процессами переживания чувств родственности, благодарности, красоты, радости и пр. Однако и перечисленные духоподъемные процессы должны в соитии сплавиться с половым процессом, подчиниться его напряженности, ритму, кульминации, как бы стать бессознательными, полететь на волне либидо. Если это произойдет, влюбленных охватывают экстатические переживания, которые лучше, чем «катарсис любви», трудно обозначить. Вероятно, именно катарсис любви имел в виду Эммануил Сведенборг, утверждая, что на небесах двое возлюбленных сливаются в одно существо.
23 Автор назвал свою статью «Странности и истоки человеческой сексуальности». Я, продумав его подход и априорные представления, понял, что для него странным выступает то, что в другом дискурсе выглядит как научное объяснение. Этот другой дискурс опирается и на другую культуру взаимоотношений полов, на другие способы мышления. Нельзя ли предположить, что наш автор, например, считает, «люди есть люди», неважно к какому времени и культуре они принадлежат, и безразлично личности они или «средний человек», как писал Аристотель. Что любовь не очень сильно отличается от сексуальности, а сексуальность всецело биологический феномен. Что фактически все ведут себя и любят одинаково, примерно так, как автор статьи описал.
24 Но я уверен, что существует как минимум две разные культуры любви и социальности, и мы с автором принадлежим к разным культурам. В моей нет среднего человека и нехорошо, если эмпирические наблюдения обобщаются до человека вообще, а разные пути развития до единственно правильного, законосообразного варианта эволюции. Нет в ней, точнее не культивируется, оправдание приоритета бессознательного и биологических начал над сознанием и разумным поведением, из чего вовсе не следует, что человек поступает всегда правильно. Мы несовершенны и нередко слабы, но важно стремиться жить правильно. Когда, например, св. Августин признался в своей слабости на пути к Богу, он не стал, подобно манихейцам, утверждать, что является ареной борьбы Христа и Сатаны, а призвал самого себя к единству и вере. «Да погибнут от лица Твоего», Господи, как они погибают, “суесловы и соблазнители”, которые, заметив в человеке наличие двух желаний, заявили, что есть в нас две души двух природ: одна добрая, а другая злая…
25 Когда я раздумывал над тем, чтобы служить Господу Богу моему (как я давно положил), хотел этого я и не хотел этого я — и был я тем же я. Не вполне хотел и не вполне не хотел. Поэтому я и боролся с собой и разделился в самом себе, но это разделение свидетельствовало не о природе другой души, а только о том, что моя собственная наказана» [1, с. 104, 107]. Августин не отказывается от приоритета сознания над своими страстями и желаниями, признавая их значение, он собирает силы для того, чтобы поставить их на место в новой реальности христианской веры.
26 Всегда ли мы ведем себя в любви и интимных отношениях достойно и правильно? Конечно, нет. Но более существенно, из каких представлений о любви мы исходим и стараемся ли им следовать. Наш автор в целом исповедует другие представления. Следуя императиву Канта, мы признаем за ним это право. Пусть и он признает за нами право, продумать и обсудить его представления.

Библиография

1. Ламарк Ж.Б. Философия зоологии. В 2 т. Т. 1. М.–Л.: Биомедгиз, 1935. CLX.

2. Малков С.М. Идейные основания проектов по созданию нового человека в СССР (1920–1930-е годы) // Революция, эволюция и диалог культур / отв. ред. А.В. Черняев. М.: Гнозис, 2018.

3. Скиннер К. Цифровой человек. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019.

4. Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М.: Наука, 1987.

5. Технологическая революция: вызовы и возможности для России. Экспертно-аналитический доклад / под рук. В.Н. Княгинина. М.: ЦСР, 2017.

6. Тойнби А.Дж. Исследование истории: Возникновение, рост и распад цивилизаций / пер. с англ. К.Я. Кожурина. М.: АСТ, 2009.

7. Урри Дж. Как выглядит будущее? М.: Изд. дом Дело, 2018

8. Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 20. М.: Политиздат, 1961. С. 343–626.

9. Шваб К. Четвертая промышленная революция. М.: Э, 2016.

10. Hull C.L. Principles of Behavior: An Introduction to Behavior Theory. New York: Appleton-Century-Crofts, 1943.

11. Skinner B.F. Science and Human Behavior. New York: Macmillan, 1953.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести