Везде
Have the Oddities and Origins of Sexuality Been Revealed Correctly? Polemical notes
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Have the Oddities and Origins of Sexuality Been Revealed Correctly? Polemical notes
Annotation
PII
S023620070014866-9-1
DOI
10.31857/S023620070014866-9
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Vadim M. Rozin 
Affiliation: Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences
Address: Moscow, 12/1, Goncharnaya str., Moscow, 109240, Russian Federation
Edition
Volume 32 Issue №2
Pages
147-160
Abstract

The article discusses the article “Oddities and origins of human sexuality.” It outlines the concept of sexuality, which is quite popular in our time, based on the concepts of a biological approach and psychoanalysis. The main provisions put forward and proved by the author of the article are formulated. Why, he asks, despite centuries of efforts by morality, religion and law, at great risks, adultery does not stop? If the female orgasm is not a by-product of the evolution of the male, what function does it serve as an adaptation? How to explain such a big difference between the usual integrity of women’s feelings, sexual attraction and their frequent splitting, torn apart in men? The analysis of the conditions of thinkability of these provisions is offered. Within its framework, the methods of argumentation offered by the author are questioned. These include generalizations of ideas about man and the ways of his historical development, the use of facts refuted by other facts, the reduction of man and evolution only to the biological plane, a psychoanalytic interpretation of his behavior, and the use of Dawkins’ theory. These views are analyzed for reasons and consequences. Other provisions are put in opposition to the main provisions of the article. Man is not only a biological being, but also a social, psychological, semiotic, spiritual, cultural, that is, a multidimensional centaur. In addition to the biological plane, evolution contains a sociocultural plane. Love and sexuality are a cultural, historical and psychological phenomenon, in the formation and development of which such factors as the change of culture, types of individuality and personality, the nature of semiosis (sign systems, schemes, works of art) play an important role. However, criticism of the article “The Strangeness and Origins of Human Sexuality” does not mean a desire to ban the ideas expressed in it. The presence in the culture of modernity of different channels of socialization and ways of life, liberal-democratic values and institutions presuppose, as Kant wrote, freedom to express their opinions and beliefs.

Keywords
love, sexuality, man, personality, culture, semiosis, understanding, interpretation, approach, thinking
Date of publication
30.04.2021
Number of purchasers
20
Views
1465
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
Additional services access
Additional services for the article
Services benefits
100 RUB / 1.0 SU
Additional services for the issue
Services benefits
920 RUB / 16.0 SU
Additional services for all issues for 2021
Services benefits
4224 RUB / 84.0 SU
1 Мне прислали интересную статью «Странности и истоки человеческой сексуальности». Фамилия, имя и отчество ее автора не были указаны, будем поэтому его называть просто «автор»1. Автор ссылается на большую иностранную литературу, его дискурс сексуальности выглядит научным и достаточно убедительным, правда, думаю, только для определенной аудитории, восхищенной достижениями биологических наук и психоанализом. А авторитет биологических дисциплин, и так достаточно высокий, в наш век пандемии и разработки от нее вакцины только растет. Меня авторский дискурс сексуальности заинтересовал потому, что в настоящее время он достаточно популярен в научном и околонаучном сообществах, и потому, что, на мой взгляд, он не всеобщий, как это пытается представить автор статьи, но также и потому, что я отстаиваю дискурс любви и сексуальности, находящийся в оппозиции к авторскому. Право каждого гуманитарного философа и ученого проводить и аргументировать свою концепцию, в том числе концепцию сексуальности, и не меньшее право — осмыслять и критиковать концепции, с которыми ты не согласен, поскольку они чреваты негативными последствиями для культуры и человека. Как писал И. Кант: «Во всех своих начинаниях разум должен подвергать себя критике и никакими запретами не может нарушать свободы, не нанося вреда самому себе и не навлекая на себя нехороших подозрений... К этой свободе относится также и свобода высказывать свои мысли и сомнения, которых не можешь разрешить самостоятельно, для публичного обсуждения и не подвергаться за это обвинениям как беспокойный и опасный гражданин. Эта свобода вытекает уже из коренных прав человеческого разума, не признающего никакого судьи, кроме самого общечеловеческого разума, в котором всякий имеет голос; и так как от этого разума зависит всякое улучшение, какое возможно в нашем состоянии, то это право священно и никто не смеет ограничивать его» [3, c. 617, 626].
1. Эта статья д.ф.н., проф. Николая Сергеевича Розова. Редакции хотелось узнать мнение о ней специалиста в области философии любви и сексуальности Вадима Марковича Розина. Естественно, как и для рецензента, статья была послана ему без указания автора. В.М. Розина статья заинтересовала, и он предложил написать на нее комментарии.
2 Уже постановка автором проблемы вызвала у меня ряд вопросов и сомнения.
3 • «Почему, ‒ спрашивает автор, ‒ несмотря на многовековые усилия морали, религии, систем обычного и государственного права, несмотря на большие риски, супружеские измены не прекращаются, причем не только со стороны мужчин, но и со стороны женщин? • Если женский оргазм не является побочным продуктом эволюции мужского (с чем уже все согласились), то для какой функции служит приспособлением, почему случается далеко не всегда и далеко не у всех женщин? • Как объяснить столь большое различие между обычной целостностью, синкретичностью женских чувств, сексуального влечения и их нередкой расщепленностью, разорванностью у мужчин?» [8].
4 Нетрудно заметить, что все три вопроса предполагают вроде бы невинное обобщение — и измены, и оргазм, и различие сексуального поведения женщин и мужчин касаются абсолютно всех, человека вообще. Но где мы видим «человека вообще», разве сексуальное поведение не различно в разных культурах и у разных индивидов, причем, вплоть до противоположных моделей? Мне скажут, подобные обобщения на каждом шагу, это необходимое условие научного анализа. Ну, да я сам этим грешу, но все же не до такой степени. Не должны ли мы здесь прислушаться к мнению замечательного философа и методолога Александра Огурцова, который в последние годы своего творчества постоянно подчеркивал опасность подобных поспешных обобщений, им он противопоставлял анализ конкретных случаев (индивидов, как пишут гуманитарии), различий и различений, которые должны предшествовать осторожным обобщениям.
5 Один из аргументов автора в пользу предлагаемых обобщений — опора на факты и исторический материал. Так, например, он, ссылаясь на четырех западных исследователей, пишет следующее: «Среди самых разных культур уровня дикости (охотники-собиратели, не перешедшие к земледелию, как правило, эгалитарные) характерно убеждение в том, что беременная женщина должна продолжать сношения для полноценного развития плода, причем желательно с разными мужчинами» [8]. Но вот известный американский антрополог М. Мид, изучавшая ранние формы любви и половых отношений, показывает прямо противоположное. «Поскольку арапеши, — пишет она (это горное племя в Новой Гвинее), — думают, что ребенок получается из материнской крови и отцовского семени, функция отца в оплодотворении не кончается вместе с зачатием, в течение нескольких недель от него требуется напряженная сексуальная активность. Чем больше актов соития совершат родители, думают арапеши, тем лучше и здоровее будет их ребенок. Но как только “груди матери обнаруживают характерные для беременности набухание и изменение цвета сосков, считается, что создание ребенка завершено. С этого момента все половые сношения запрещены”. И далее, пока ребенок не начнет ходить, накладывается строгое табу на половые сношения» [5, с. 253].
6 И практически на все примеры, приводимые в статье, можно привести контрпримеры. Вызывает удивление и то, каким образом автор использует в качестве подтверждения своих обобщений сами эти примеры. Чаще всего он отсылает читателя к архаической культуре, а иногда даже к животному миру, не поставив вопроса: а что, сексуальное поведение и отношения в современном мире и в древности (тем более, у животных) одни и те же? Вероятно, он предполагает, что человек за время социальной эволюции почти не изменился (с чем, конечно, трудно согласиться), или другое предположение¸ что человек в своей сущности — прежде всего биологическое существо (что, на мой взгляд, тоже сомнительно).
7 Современные исследования (антропологические, культурологические, семиотические, психологические) показывают, что человек — это многомерный кентавр, в котором нужно различать не только биологическую ипостась (организм), но и социальную (он социальный индивид), и психологическую, и семиотическую, и духовную (правда, не у всех), и культурную, причем между этими ипостасями существуют сложные отношения.
8 Наш же автор видит в человеке преимущественно биологический план, иногда даже оговаривается по Фрейду, например, не интимные отношения, а «спаривание»: для «неверных» женщин, замечает он «практикующих стратегию краткосрочного спаривания, оргазм способствует оплодотворению и восприятию лучших генов избранника. Для «верных», лишенных шансов извлечь репродуктивную пользу из внебрачного секса, оргазм служит укреплению связи с постоянным партнером (супругом) громкие, часто бесконтрольные женские крики при оргазме; такие звуки (стоны, громкое дыхание, рычание) возбуждают мужчин не меньше, а нередко и больше, чем вид голого женского тела; это свидетельствует о слаженной паре «сигнал/реакция», которая имеет все признаки врожденности, универсальности, а значит, является следом весьма древнего эволюционного приспособления; такие звуки, издаваемые самками приматов при совокуплении, служат для возбуждения и привлечения других самцов; самки приматов, практикующих промискуитет, издают более сложные, замысловатые звуки во время сношений, чем самки видов с моногамией или гаремами» [8].
9 Кстати, в самом понятии оргазма можно различить два разных значения: биологическое и социально-психологическое. Первое обусловлено именно биологическим истолкованием сексуальных отношений — их идеальный, желаемый результат конституируется как оргазм. Второе значение связано с желанием представить этот результат в качестве социального отношения. В этом случае оргазм часто понимается, как всего лишь социальная концепция, а не объективная психобиологическая реальность. Подтверждают эти представления многочисленные мнения, в соответствии с которыми женский оргазм и точка G — не больше, чем миф, женщины сплошь и рядом обманывают своих партнеров, изображая невероятное удовлетворение, а отсутствие оргазма никак не влияет на взаимоотношения пар.
10 В оправдание нашего автора можно заметить, как часто приглянувшиеся социальные концепции начинают конституировать сначала видение человека (он оказывается в новой реальности), потом его поведение, наконец, чувственность. Первоначально любовь, описанная Платоном в «Пире», —это просто нарративные схемы, потом новая платоническая любовь, которая начинает практиковаться становящейся античной личностью, затем социальная и психическая, в том числе и чувственная, реальность. Так и оргазм, для кого-то это просто концепция, а для, так сказать, практикующих оргазм (специализирующихся в нем) эти экстатические переживания могут уже восприниматься как телесный и психический факт их приватного бытия.
11 Но это наша интерпретация, дискурс автора предполагает последовательное проведение биологической и отчасти психоаналитической редукции. Одна из его главных идей — объяснение женской сексуальности не как поведения индивида и субъекта, а как неосознаваемого действия биологических начал и репродуктивных органов — сперматозоидов, влагалища, пениса. «Многие исследователи, — читаем мы, — трактуют необычные черты в строении человеческих репродуктивных органов вполне однозначно — как анатомические следы прежней ожесточенной конкуренции кавалеров за оплодотворение, причем главным полем битвы были не драки индивидов до копуляции, а масштабные «сражения» между миллионами сперматозоидов двух и более кавалеров после множественных половых актов с одной женщиной Человеческий пенис с особой толщиной и дополнительным утолщением головки у человека устроен так, чтобы удалять предшествующую сперму При сокращении влагалища может быть исторгнуто семя одного мужчины, тогда как семя другого будет втянуто Уже несколько десятилетий десятилетия “война сперм” является одной из горячих тем в изучении человеческой сексуальности» [8].
12 Как мы видим, настоящий апофеоз (от древнегреческого ἀποθέωσις — обоготворение, обожествление) биологического объяснения. Уместно здесь отметить и влияние З. Фрейда: оказывается, человеком управляет не сознание, а бессознательное в лице репродуктивных органов, что, кстати, оправдывает, считает автор, склонность женщин к частой смене партнеров. «Кредо Фреда, — замечают Л.Хьелл и Д.Зиглер, — где раньше было ид, там будет эго —выражает его оптимизм в отношении того, что силы разума смогут приручить примитивные и иррациональные побуждения. Несмотря на наличие тезиса о том, что посредством психоанализа можно достичь высокой степени рациональности, теория Фрейда прочно цементирована представлениями о важности иррациональных элементов в поведении человека. С позиций этой теории идея о том, что разумный человек держит под контролем ход событий своей жизни — не больше, чем миф» [11, с.134]. С этим вполне можно согласиться. Вот, например, что Фрейд пишет о любви: «любовь, в основе своей и теперь настолько же животна, какой она была испокон веков. Любовные влечения с трудом поддаются воспитанию, их воспитание дает то слишком много, то слишком мало. То, что стремится из них сделать культура, недостижимо; оставшиеся без применения возбуждения дают себя знать при активных половых проявлениях в виде неудовлетворенности» [9, с. 73].
13 Возможно, на концепцию автора оказал влияние и Р. Докинз, ведь по его теории люди — это всего лишь «машины выживания» (инструменты) для генов. Сочетание идей Фрейда и Докинза позволяет понять, например, такое утверждение автора: «при сокращении влагалища может быть исторгнуто семя одного мужчины, тогда как семя другого будет втянуто». По Фрейду именно влагалище (бессознательное) управляет реакциями женщины во время интимных отношений, по Докинзу — это управление представляет собой эволюционный механизм использования генами женской машины выживания.
14 В век пандемии философы и ученые, мыслящие подобно нашему автору в рамках естественнонаучного подхода, вероятно, сказали бы, что не только гены, но и первый отряд вирусов (коронавирусы) сумели превратить человеческие тела в машины выживания или, точнее, в «машины экспансии», машины завоевания социального мира. Но я предложил осмыслить пандемию иначе, противоположно [7]. Это естественный ответ природы (и первой, и второй, биологической) именно на развитие планетарной социальности. Плотность контактов, обусловленная деловыми связями, туризмом, мегаполисами, технологические эксперименты с биологическими материалами, даже современные формы питания и лечения в условиях ограниченности нашей планеты (она с точки зрения масштаба современного производства и потребления, оказалась не такой уж большой), предопределили такое развитие биологических организмов, которое позволило вирусам практически мгновенно преодолеть границу, отделяющую биологический мир от социального. Такого сюрприза от эволюции человек, конечно, не ожидал.
15 Надо сказать, наш автор довольно часто апеллирует к эволюции. Например, объясняя асимметрию мужского и женского поведения, он пишет: «Метафорически, женский оргазм — это смелая и даже вполне гуманная попытка эволюции хоть как-то компенсировать, преодолеть вынужденный и удручающий дуализм — расщепленность в сексуальной жизни мужчин. Радуясь и гордясь, что доставил женщине столь сильное и впечатляющее наслаждение, партнер получает хотя бы часть от той полноты и глубины любовных чувств, к которым способны женщины» [8].
16 Что автор понимает под эволюцией? Главным образом, эволюцию биологическую. Но ведь человек формировался в ходе эволюции культурной и социальной, которые решительно трансформировали биологический план. Например, на эволюцию любви и сексуальности огромное влияние оказали концепции любви — платоническая, куртуазная, романтическая. В соответствии с платонической концепцией любовь и сексуальные отношения, во-первых, были переведены с родовой социальной модели (любовь как внешнее действие богов) на личностную (любовь как свободный выбор индивида), во-вторых, одухотворены и эстетизированы (любовь как стремление к прекрасному и благу), в-третьих, чувственные отношения и женщина были Платоном принижены и оттеснены на второй план. Куртуазная концепция любви, взяв за основу платоническую концепцию, напротив, поставила женщину в центр любовного интереса (концепция «прекрасной дамы») и вернула в любовь чувственные отношения.
17 «Тот, — читаем мы в анонимном куртуазном произведении «Донна я принадлежу вам», — кто чувствует склонность к даме и часто посещает ее, не смея, однако, убеждать ее, является робким “таящимся”. Но если дама выказала ему уважение и настолько обнадежила его, что он решился высказать ей свою просьбу, он становится “молящим”. Если же уговорами он добился того, что она дарит его шнуром, поясом или перчаткой, или каким другим имением, малым или большим, он поднялся на ступень “поклонника”. Если же она полюбит своего верного “поклонника” и ей угодно будет, целуя, даровать ему свою любовь и уложить его с собой под одеяло, он возводится в степень “друга”» [10].
18 Романтическая концепция сложилась как под влиянием двух предыдущих концепций, так и под влиянием новоевропейской культуры с ее культом свободной, инициативной и желающей всего на свете личности. Если теперь учесть, что наша чувственность производна от культурного и социального семиозиса (схем, концепций, произведений искусства), то не стоит удивляться тому факту, что любовь и сексуальность существенно различаются в отдельных культурах, а также разных культурных традициях.
19 К тому же в Новое время происходит дифференциация сфер любви и сексуальности, они расходятся и обособляются. Секс по своей природе амбивалентен. Как показывает М. Фуко, секс нередко истолковывается как тайна и скрытая сущность индивида, и одновременно, как техника телесности, «технология любви». Но так же, как норма поведения и такая реальность жизни личности, в которой она получает удовольствие, поддерживает здоровье, разрешает противоречия между фантазиями сознания и желаниями тела. Если любовь ориентирована на сложные формы жизни — духовные, нравственные, на общение и родственность, включая интимные отношения, то секс — только на наслаждение. Они зависят друг от друга, но по-разному. Секс «крадет» у любви чувства и ауру, любовь берет у сексуальности, и то не всегда, технику и внешние формы.
20 «Как неудачна фраза: “Ему нужна женщина” — размышляет К. Льюис. — Строго говоря, именно женщина “ему” не нужна. Ему нужно удовольствие, мало возможное без женщины. О том, как он ее ценит, можно судить по его поведению через пять минут. Влюбленному же нужна даже не женщина вообще, а именно эта женщина. Ему нужна его возлюбленная, а не наслаждение, которое она может дать. Никто не прикидывает в уме, что объятья любимой женщины приятнее всех прочих… Я знаю только одного человека, совершавшего такой подсчет, — Лукреция, и влюблен он при этом не был. А ответил он так: влюбленность мешает наслаждению, чувства отвлекают, трудно со знанием дела смаковать удовольствие (поэт он хороший, но. Господи, что же эти римляне были за люди!)» [4, с. 209].
21 Фрейд думал, что сексуальность основана на половом влечении (энергии либидо). Не буду спорить, природным, биологическим субстратом сексуальности выступает половое влечение, но в культурном отношении это не так. Можно указать на работу глаза, позволяющего наслаждаться лицом и телом любимой, ее прекрасным обликом, на работу воображения, на мышление и общение. Платоническая концепция указала на присутствие в любви ценностей прекрасного, божественного, социального блага. Куртуазная концепция привнесла в любовь эстетический план, но также страдания, томление, ожидание счастья и наслаждений. Зато христианская концепция, связав земную любовь с греховностью, вытеснила сексуальность в запретную зону. С романтической любовью ассоциируются сильные страсти и уважение личности возлюбленных. Следовательно, любовь даже телесно опирается не только на половое влечение.
22 Но и половое влечение, и интимные отношения стоит понимать иначе, чем обычно принято, они тоже кентавричны, то есть одновременно феномен биологический и психо-культурный. Хотя окончание соития обусловливает резкое снижение телесной энергии и исчезновение полового желания, процессы эмпатии, благодарности, родственной близости в настоящей любви продолжаются и набирают силу. Но здесь и настоящая проблема — каким образом сложную реальность любви основывать на значительно более простом и во многом животном соитии? «Даже высшая форма любви, — писал Бердяев, — не есть любовь бесполая, бесплотная, не есть высушенный долг и моральная отвлеченность, в основе ее лежит мистическая чувственность, непосредственная радость касания и соединения» [2, с. 47] (курсив наш. — В.P.). Процесс соития отчасти бессознателен, но в своей кульминации он должен слиться с сознательными и разными процессами переживания чувств родственности, благодарности, красоты, радости и пр. Однако и перечисленные духоподъемные процессы должны в соитии сплавиться с половым процессом, подчиниться его напряженности, ритму, кульминации, как бы стать бессознательными, полететь на волне либидо. Если это произойдет, влюбленных охватывают экстатические переживания, которые лучше, чем «катарсис любви», трудно обозначить. Вероятно, именно катарсис любви имел в виду Эммануил Сведенборг, утверждая, что на небесах двое возлюбленных сливаются в одно существо.
23 Автор назвал свою статью «Странности и истоки человеческой сексуальности». Я, продумав его подход и априорные представления, понял, что для него странным выступает то, что в другом дискурсе выглядит как научное объяснение. Этот другой дискурс опирается и на другую культуру взаимоотношений полов, на другие способы мышления. Нельзя ли предположить, что наш автор, например, считает, «люди есть люди», неважно к какому времени и культуре они принадлежат, и безразлично личности они или «средний человек», как писал Аристотель. Что любовь не очень сильно отличается от сексуальности, а сексуальность всецело биологический феномен. Что фактически все ведут себя и любят одинаково, примерно так, как автор статьи описал.
24 Но я уверен, что существует как минимум две разные культуры любви и социальности, и мы с автором принадлежим к разным культурам. В моей нет среднего человека и нехорошо, если эмпирические наблюдения обобщаются до человека вообще, а разные пути развития до единственно правильного, законосообразного варианта эволюции. Нет в ней, точнее не культивируется, оправдание приоритета бессознательного и биологических начал над сознанием и разумным поведением, из чего вовсе не следует, что человек поступает всегда правильно. Мы несовершенны и нередко слабы, но важно стремиться жить правильно. Когда, например, св. Августин признался в своей слабости на пути к Богу, он не стал, подобно манихейцам, утверждать, что является ареной борьбы Христа и Сатаны, а призвал самого себя к единству и вере. «Да погибнут от лица Твоего», Господи, как они погибают, “суесловы и соблазнители”, которые, заметив в человеке наличие двух желаний, заявили, что есть в нас две души двух природ: одна добрая, а другая злая…
25 Когда я раздумывал над тем, чтобы служить Господу Богу моему (как я давно положил), хотел этого я и не хотел этого я — и был я тем же я. Не вполне хотел и не вполне не хотел. Поэтому я и боролся с собой и разделился в самом себе, но это разделение свидетельствовало не о природе другой души, а только о том, что моя собственная наказана» [1, с. 104, 107]. Августин не отказывается от приоритета сознания над своими страстями и желаниями, признавая их значение, он собирает силы для того, чтобы поставить их на место в новой реальности христианской веры.
26 Всегда ли мы ведем себя в любви и интимных отношениях достойно и правильно? Конечно, нет. Но более существенно, из каких представлений о любви мы исходим и стараемся ли им следовать. Наш автор в целом исповедует другие представления. Следуя императиву Канта, мы признаем за ним это право. Пусть и он признает за нами право, продумать и обсудить его представления.

References

1. Lamarck J.B. Filosofiya zoologii [Philosophy of Zoology]. 2 vols. Vol. 1. Moscow–Leningrad: Biomedgiz Publ., 1935.

2. Malkov S.M. Ideinye osnovaniya proektov po sozdaniyu novogo cheloveka v SSSR (1920–1930-e gody) [The ideological foundations of the projects for creation of new man in the USSR (1920–1930-s)]. Revolyutsiya, evolyutsiya i dialog kul’tur [Revolution, evolution and dialogue of cultures], edited by A.V. Chernyaev. Moscow: Gnozis Publ., 2018.

3. Skinner K. Tsifrovoi chelovek [Digital Human]. Moscow: Mann, Ivanov i Ferber Publ., 2019.

4. Teilhard de Chardin P. Fenomen cheloveka [The human phenomenon]. Moscow: Nauka Publ., 1987.

5. Tekhnologicheskaya revolyutsiya: vyzovy i vozmozhnosti dlya Rossii. Ekspertno-analiticheskii doklad [Technological Revolution: Challenges and Opportunities for Russia. Expert and analytical report], under the leadership of V.N. Knyaginin. Moscow: TsSR Publ., 2017.

6. Toynbee A.J. Issledovanie istorii: Vozniknovenie, rost i raspad tsivilizatsii [A Study of History: The Geneses, Grows and Fall of Civilizations], translated from English by K.Ya. Kozhurin. Moscow: AST Publ., 2009.

7. Urry J. Kak vyglyadit budushchee? [What is the Future?] Moscow: Izdatel’skii dom Delo Publ., 2018.

8. Engels F. Dialektika prirody [The Dialectics of Nature]. Marx K., Engels F. Sochineniya [Works], 2th ed. Vol. 20. Moscow: Politizdat Publ., 1961.

9. Schwab K. Chetvertaya promyshlennaya revolyutsiya [The Fourth Industrial Revolution]. Moscow: E Publ., 2016.

10. Hull C.L. Principles of Behavior: An Introduction to Behavior Theory. New York: Appleton-Century-Crofts, 1943.

11. Skinner B.F. Science and Human Behavior. New York: Macmillan, 1953.

Comments

No posts found

Write a review
Translate