Современный спорт является зоной пересечения самых различных интересов — культуры, бизнеса, политики. К пошаговой легитимизации восприятия спортсмена и его телесности в качестве товаров, которые можно успешно продать на современном рынке труда, в последние годы присоединяются прагматические коннотации того, что тело спортсмена станет более дееспособным в случае особенной биотехнологической обработки. Речь идет об использовании невидимого генетического допинга, различного рода фармакологических усилителей — легитимных и нелигитимных стимуляторов работоспособности и т.д. [см.: Балыкова, 2017]. Данная ситуация определяется развитием особой установки: спортсмен сможет успешно конкурировать с другими спортсменами только на основе использования достижений биологии и медицины. Если гиперболизировать данную ситуацию, то можно сказать, что в биотехнологической перспективе спортсмен приобретет черты биотехнологического артефакта и вступит в состязания с такими же артефактами.

В современную эпоху происходит постепенное вытеснение из дискурса о спорте ценности участия как такового. Подобная ситуация была характерна для спорта не всегда. В эпоху Античности, например, победа не столько рассматривалась в качестве результата личного вклада спортсмена, сколько считалась признаком особой благосклонности и милости богов (именно поэтому осуждался протест спортсмена против оценки судей — тем самым он шел против воли самих богов и судей как их представителей). Что немаловажно, олимпийских чемпионов не поощряли за спортивные заслуги денежным вознаграждением, их спортивный труд не капитализировался, не был предметом глобального торга. Несмотря на имеющиеся некоторые данные о системе пари и зарождении ставок в отношении отдельных состязаний в указанную эпоху, такого рода спортивный труд все же обладал не ценой, но ценностью.

Американский социальный философ и историк К. Лэш связывает становление современной модели спорта с характерной для нее тенденцией коммодификации, развитием буржуазных отношений, а также характерным для них рациональным планированием и вытеснением на периферию жизни феномена игры [Лэш, 2006]. Сущность игры отрицала логику накопления капитала. Игра строилась на иллюзии, фантазии и бесполезности.

В настоящее время игровая сущность спорта постепенно уступает место научному управлению спортом, где важными фигурами становятся ученые и врачи. Действуя в модусе восприятия спорта как спланированного события, они невольно закладывают в смысл спорта возможность использования для достижения желанной победы различных средств, полученных с помощью научных исследований. Прежде всего речь идет о подходящей биотехнологической продукции (невидимом допинге), помогающей достичь в сфере спорта успехов за короткий срок. Научные разработки фармацевтических компаний, развивающиеся генетические технологии открывают современному спортсмену перспективу достижения идеала минимальными средствами: возрастающие требования к спортивным результатам при неизменном запасе прочности человеческой природы стимулирует у него поиск путей для усиления собственных физических возможностей.

Современный спортсмен поставлен перед необходимостью не только играть за себя, свою команду, свою страну естественными усилиями, но и включаться в фармакологические, генетические игры, чтобы сохранить себя в контексте возрастающей состязательности, требующей отдачи вплоть до достижения запредельных результатов, отдачи до смерти.

Если вновь погрузиться в исторический контекст и, вспомнив М. Фуко, признать, что XIX век отчетливо показывает простую истину: нет бесполезных тел, есть тела, не сформированные дисциплиной для определенной деятельности, тела не обученные, — то точно так же можно признать, что ХХ век модифицирует эту истину на свой лад, показывая, что подчинение и дисциплинирование тела можно попытаться осуществить с помощью биотехнологических средств. В итоге «техники» тела как результат внешнего дисциплинарного преобразования биологического субстрата (телесности) постепенно трансформируются в «техники» тела как результат симбиоза жизни и технологии.

Технологии, направленные на преобразование физических возможностей человека, на его усовершенствование, несут риски создания идеального спортсмена, хабитус которого будет полностью соответствовать модели чистой эксплуатации. Эта та модель биотехнологического робота, поведение которого выстраивается не с точки зрения культуры и долгого процесса становления, ведущего к спортивным достижениям, а с позиции внутреннего «жеста» биотехнологии, предписывающего человеческому бытию способ бытия послушного животного. Например, использование генной терапии для формирования необходимой спортсмену усиленной мышечной массы приводит к тому, что спортсмен будет иметь дело с феноменом невидимого конструирования, сквозь генетическую оптику прорываясь к культивированию «внутренней» красоты и силы и задавая спорту технологическое измерение, но лишая его измерения персонального.

Здесь на спортивной арене уже не только присутствует феномен спортивной игры, пускай и редуцированный процессом коммодификации, но вступают в действие и начинают формировать новые смыслы спорта невидимые игры научного разума.

И все же возможен ли «чистый» спорт в раскрытом биотехнологическом раскладе, где уже в технологиях можно уловить дух состязательности за тело спортсмена? Возможен ли спорт не ради победы, а ради участия? Где еще сохраняется сущность игры и непрагматической активности?

На наш взгляд, развитие биотехнологий позволяет сосуществовать различным модальностям спорта. Так, примером спорта как игровой активности, если его главными критериями, его смыслом признавать участие, а не победу, игру, а не конкурентность, могут считаться Европейские и Всемирные спортивные игры для людей с трансплантированными донорскими органами. В отличие от имеющих огромную социальную ценность Паралимпийских игр, в процессе проведения которых то и дело возникают проблемы относительно использования технологических преимуществ, в частности протезов, для достижения высоких спортивных результатов¹, игры для людей с трансплантированными донорскими органами проходят без особых инцидентов. Спорт для людей с трансплантированными органами построен прежде всего на ценности участия лиц, перенесших трансплантацию, — и взрослых, и детей. Так, с 2001 года проводятся зимние спортивные соревнования по слалому (Кубок Николоса) для детей — реципиентов донорских органов.

Развитие биомедицинских технологий показательно в том смысле, что оно способно порождать различные модальности спорта — и те, которые связаны с невидимым допингом, и те, в которых воплощается изначальный смысл спорта, связанный с ценностью участия и непрагматической активностью, его (спорта) бесполезностью в хорошем смысле, фактической целесообразностью без цели. Проиллюстрируем данный тезис на конкретном примере. В России уже более пяти лет проводится акция «Люди ради людей», объединяющая профессиональных спортсменов и любителей спорта, пациентов с пересаженными органами и врачей [Трансплантация, б.г.]. В рамках данной акции проходят футбольные матчи в защиту жизни и органного донорства. Спорт пациентов с трансплантированными органами тесно связан с развитием спортивной биосоциальности, объединяющей профессионалов из мира медицины и пациентов, а также непрофессионалов из мира спорта. Такого рода мероприятия позволяют донести до общества важность трансплантологической помощи и вместе с тем демонстрирует отход от состязательной составляющей спорта в сторону сотрудничества. Э. Мендбуру — аргентинская спортсменка, перенесшая трансплантацию, говорит об этом так: «Моя главная цель — позволить людям больше узнать о пожертвовании и пересадке органов… К тому же я просто люблю спорт сам по себе» [Аргентинские спортсмены, б.г.].

Вышеозначенная тенденция в целом характеризует развитие спорта на современном этапе, где биотехнологии оказывают все большее влияние на все сферы человеческой деятельности, в том числе спорт, позволяя развиваться различным его модальностям, которые не связаны исключительно с профессиональным спортом, спортом высоких достижений и ориентированы на возрождение утраченных смыслов спорта.

Новые смыслы спорта формируются в контексте прогресса биотехнологий. Определяющая дух спорта со времен Античности парадигма участия, будучи вытесненная на периферию тенденциями коммерциализации спорта, прорастает в технологической среде, где спортсменам, имеющим физические ограничения, или спортсменам с трансплантированными органами предоставляется возможность проявления игровой активности. Биомедицина позволяет конституировать идентичность пациента как спортсмена.

Разумеется, модальности участия и игры характеризуют различные очаги спортивной активности — к примеру, такие явления, как занятия фитнесом или развитие этноспорта. Но в данном случае речь идет именно о биотехнологическом факторе, оказывающем воздействие на генерацию смысла спорта и рождение его новых модальностей.

Вместе с тем спорт продолжает иметь дело с дифференциацией спортсменов-профессионалов и спортсменов-любителей. И если для первых смыслы спорта формируются в ассоциативном ряду, где ключевыми словами, скорее всего, станут «достижение результата», «усилие», «награда» и «допинг», то для вторых значение приобретут такие слова, как «игра», «участие», «удовольствие» и «здоровье»².

Таким образом, ответ на вопрос о том, что же на самом деле подразумевается под спортом, носит контингентный характер. Мы имеем дело с эволюцией смыслов спорта. В ней можно усмотреть постмодернистскую гедонистическую перспективу, когда осуществляется переход от олимпийской установки «быстрее, выше, сильнее» модели спорта, основанного на производительности и конкуренции, к множеству физкультурных любительских практик, участники которых ориентированы на удовольствие [Bodet, 2009]. С другой стороны, мы сталкиваемся с ситуацией, когда технонаучная среда (здесь речь идет не только о спорте лиц с инвалидностью или трансплантированными органами, но также и о киберспорте) придает феномену спортивной деятельности новые характеристики, порождая значения и устойчивые ассоциации, которые вытесняют классические толкования спорта и требуют дополнительного осмысления.