Профессиональные спортсмены имеют право публично бороться за результат, следуя разрешенным практикам тренировок и состязаний. Относительно равный высокий квалификационный уровень профессиональных спортсменов устанавливает условный потолок достижимого спортивного результата. Для того, чтобы продвинуться вперед, особое значение приобретает мотивация — использование всей полноты эмоциональных, персональных и телесных усилий, формирующих единство творческой свободы, самореализации и профессионализма, что позволяет довести до совершенства владение избранной спортивной дисциплиной и в итоге дает спортивные победы.

Личная эмоциональная мотивация неразрывно связана с персональной автономией, понимаемой как источник достоинства и субъектности. Ее противоположность — формализованная строгость объективных правил, устанавливающих не только гарантии равенства состязаний, но и ценностно-социальные и нормативные рамки спорта. Персональная мотивация и спортивная ценностно-социальная нормативность могут совпадать, но могут и вступать в противоречие, следуя двум основным траекториям. Первая траектория — личная — связана с осознанием персонального горизонта собственных возможностей и способностью выхода за эти границы [Miah, 2004]. Вторая — социальная — детерминируется идеей нормативного блага, выраженного в силе, гармонии тела и духа как символах социального превосходства.

Если вторая траектория, будучи социально-ориентированной, устанавливает достоинство блага, понимаемого как телесное здоровье и социальная добродетель в условиях справедливой игры (fair play), то первая в целом может следовать второй, но в качестве источника отталкивается уже от автономного импульса, основанного на личной мотивации (в том числе и коммерческой). Необходимо обратить внимание на то, что персональная автономия может быть лишена каких-либо просоциальных импульсов и <em>приоритетно</em> отталкивается от широкого личного горизонта [Miah, 2004]. Личное связано не только с желанием, которое может быть детерминировано в той или иной степени социально, но и с уникальностью телесных данных каждого отдельного индивида и естественным стремлением самореализовать собственную телесность, биосоциальную идентичность и уникальность [Wiesea et al., 2018].

Телесный универсализм, необходимый для соблюдения принципа честной игры, можно определить как формальное равенство индивидуальных естественных состояний, объединенных отказом от различных средств медикализации — от обезболивания, стимулирования мышечной массы, средств, способствующих концентрации внимания, скорости восстановления после тренировок (получающих в конечном счете статус допинга). Спортивный телесный универсализм является одной из основных ценностных платформ в том смысле, в котором спорт демонстрирует достижения общества и равенство спортсменов. Спорт как социальный институт реализует таким образом идеологию tabula rasa — равенство каждого. Дифференциация спортсменов идет только по формальным критериям — полу, весу, возрасту. Индивидуальная мотивация рассматривается как личный горизонт, реализуемый в спорте, — собственно то, что каждый спортсмен должен осуществить при равных условиях телесного универсализма, соревнуясь в своей категории.

Таким образом, справедливость соревнования и формальное биологическое равенство спортсменов, телесный универсализм, являясь условиями победы наиболее сильных и эмоционально мотивированных автономных акторов, максимально использующих естественные ресурсы организма и играющих при этом честно, не обращаясь к допингу, — идеальная конструкция спортивного соревнования.

Не каждое проявление автономии может быть публично признанным. Автономия как способность и уважение автономии — два разных термина. Если первый связан со способностью к рациональности (в кантианской традиции), то уважение персональной автономии подразумевает границы легитимности. Будучи концепцией преимущественно биоэтической, подразумевающей не только признание способности принимать решение, но и право желать чего-либо и быть признаваемым в своем праве другими, идея уважения персональной автономии допускает и возможность ограничения этого права [Childress, 1990]. Автономия может совпадать с представлением о благе, понимаемом как здоровье, и противоречить ему, когда человек принимает решение, прямо вступающее в конфликт с поддержанием общего телесного блага (как пример) или представляющее опасность для кого-либо, поэтому не все проявления персональной автономии могут получать признание. Подобным образом и в спорте: стремление к победе может соответствовать духу честного соревнования при соблюдении антидопинговых правил и может прямо противоречить ему, когда спортсмены пользуются медицинскими препаратами для достижения победы. Уважение легитимной персональной автономии выступает как основное условие качества подготовки спортсмена, гарантируя через естественность (удостоверенную антидопинговыми проверками) подлинность соревнования и его полноту как экзистенциальной вовлеченности спортсмена.

С точки зрения телесного универсализма, биологическая нормативность спорта, выстраиваемая в качестве продолжения концепции здоровья (well-being) [Miah, 2004], может прямо противоречить проявлению легитимной персональной автономии в стремлении к спортивному результату. Будучи патерналистскими по своей сути, антидопинговые стандарты возникли в ответ на случаи гибели спортсменов в результате приема различных препаратов, улучшающих их возможности, то есть изначально были направлены против медикализации. Если взять в скобки допинг, противоречие автономии и телесного универсализма возникает в том случае, когда автономный актор, не пользующийся дополнительными способами улучшения своего тела и проходящий формальную дифференциацию по признаку пола, веса и возраста, естественным образом, не прибегая к допингу, настолько отличается своим биологическим статусом, что имеет критическое преимущество над соперниками по причине личных биологических параметров. Как следствие, современные исследования спортивных соревнований ставят под сомнение естественное равенство спортсменов, в итоге спортивные соревнования получают новые регулятивные дополнения, выходящие за рамки идеи телесной естественности и логики антидопинговой политики [Bermon, Garnier, 2017; Tudela, 2022].

Согласно исследованию, женщины, имеющие в крови высокий уровень тестостерона, обладают естественным преимуществом в определенных спортивных дисциплинах — метание молота и прыжки с шестом [Bermon, Garnier, 2017]. Так, средний показатель тестостерона в крови женщин — 0.12–1.79 нмоль/л, в то время как женщины, имеющие дисфункцию сексуального развития (гиперандрогенизм, Disorder of Sex Development, далее DSD), могут иметь содержание тестостерона значительно выше средних показателей. Тестостерон оказывает сильное влияние на развитие мышц [Tudela, 2022: 214]. В связи с этим Международная ассоциация легкой атлетики утвердила (c 01.11.2018) допустимый уровень тестостерона у спортсменок-женщин (именно биологических женщин, а не трансгендерных спортсменов) на уровне 5 нмоль/л. Превышение естественного уровня тестостерона рассматривается как причина для недопуска к соревнованиям [Tudela, 2022: 214]. Однако женщины с высоким уровнем тестостерона могут пройти допинговую терапию, понижающую тестостерон, — условие участия в спортивном соревновании.

Конечно, ограничение автономии [Childress, 1990: 16] спортсменок можно классифицировать как ограничение персональной автономии ради интересов большинства спортсменов и зрелищности спорта. Важно отметить, что такой подход разрушает представление о биосоциальной идентичности, понимаемой как биологическая естественная уникальность человека, возникшая в результате его социальной и биологической истории [Wiesea et al., 2018], редуцируя спортивный успех естественного тела к биологическим тестам, тем самым подменяя идеал универсальной телесности биохимическими показателями.

Введение таких правил — проявление прямого биоредукционистского подхода в спорте и, по сути, он вытесняет саму идею уважения персональной автономии добросовестных спортсменов. Динамический характер биосоциальной идентичности определяется взаимосвязью культурного и телесного опытов [Wiesea et al., 2018]. Спортсмен с помощью тренировок меняет свое тело, и сам меняется под действием тренировок, что в конечном результате и составляет результат — достижение рекорда, того, что было невозможно и стало возможным. Конечно, в случае DSD имеет место уникальный характер изменений, связанных с гормональными процессами в организме. Но женщины с DSD соответствуют общему объективному критерию обычных спортсменок и не используют допинг. Если они добиваются результата, по формальным критериям этот успех — успех человека вне социальной структуры соревнования, не имеющий никаких оснований для того, чтобы не быть признаваемым.

Различение оправдания и обоснования — одна из ключевых проблем в биоэтике. Защита большинства спортсменок от преимуществ, которые имеют спортсменки с биологически высоким уровнем тестостерона, оправдана с точки зрения предотвращения последствий — доминирования спортсменок с DSD в отдельных видах спорта. Однако эта практика уже давно очевидна, например, в беге, где в силу своей биологической идентичности доминируют выходцы из Эфиопии, или в баскетболе, где преобладают спортсмены высокого роста [Tudela, 2022: 216].

Проблема биосоциальной идентичности в спорте, конечно, не может решаться лишь запретами, поскольку уважение права автономии спортсменов, далеких от допинга, является совершенно оправданным. Стремление трансформировать формализм телесного универсализма в биоредукционистское усреднение спортсменов с помощью конкретных параметров (уровня тестостерона в крови), проявляющееся в данном кейсе, заставляет задуматься о том, что спорт нуждается не столько в объективных биохимических показателях-стандартах, сколько в концептуальной философско-этической модели, основанной не на конкретизирующейся телесной универсальности, а на уважении персональной автономии как гарантии сохранения духа спортивного соревнования.